– Ну, ладно, – говорит она, и я различаю в ее голосе тусклую горечь. – Извините, что побеспокоила вас. Сейчас я положу…
Я хватаю трубку и говорю:
– Это Гвен. Что случилось?
На том конце линии раздается протяжный вдох.
– Извините, – отвечает женщина. – Мне казалось, что я могу пройти через это, не… не раскиснув вот так. Наверное, я просто не такая, как вы. Судя по тому, что мне говорили, вы практически сделаны из стали.
Я все еще понятия не имею, кто это и о чем речь, но прислушиваюсь к своим инстинктам.
– О, поверьте, это далеко не так, – говорю я ей. – Всё в порядке. Успокойтесь. Как вас зовут?
– М-марлин, – отвечает она. – Марлин Крокетт. Из Вулфхантера [4]. – Она говорит с растяжкой, характерной для сельских районов Теннесси. – Это поблизости от… ну, наверное, поблизости от са́мого ничего. – Нервно смеется, и этот смех похож на звук трескающегося стекла. – Никогда не слышали о таком месте, верно?
Она формулирует это как вопрос, и я честно отвечаю:
– Не слышала. Чего вы хотите от меня, Марлин?
Она не переходит сразу к сути дела. Мне знакома эта тенденция; Марлин собирается ходить вокруг этой сути, собираясь с духом. Она рассказывает мне о своем городишке, о своем недовольстве работой, о жирном пятне, которое никак не может соскрести с деревянного пола. Я жду. Сэм заканчивает мыть тарелки. Затем пишет записку и передает ее мне. «Пойду поработаю». Направляется к нашему общему кабинету. Теперь там стоят два рабочих стола, на довольно большом расстоянии друг от друга. Сэм одновременно трудится поденным рабочим на строительстве и выполняет пару мелких обязанностей для коммерческой формы в Ноксвилле. Я несколько часов в день работаю в онлайн-поддержке бухгалтерского бизнеса и попутно берусь за проекты по графическому дизайну. На обычной работе в офисе можно было бы обеспечить себе бо́льшую финансовую стабильность, но мне нравится быть дома, с детьми, особенно в такое невероятно долгое и жаркое лето. И мне нравится мысль о том, что даже сейчас я могу бросить все и бежать прочь, если понадобится. Мне потребуется много времени, чтобы отвыкнуть от этого побуждения. Если я вообще смогу отвыкнуть.
Наконец я понимаю, что моя собеседница выдыхается, поэтому вставляю реплику:
– Марлин, откуда вы вообще взяли этот номер?
– Одна женщина в соцсети сказала, что вы совсем не монстр, которым вас считают некоторые, и что ей вы помогли. Я спросила ее, сможете ли вы помочь и мне тоже. Она сказала, что, наверное, сможете, и дала мне ваш номер.
– В открытом доступе? На своей странице?
– По электронной почте, – отвечает Марлин. Голос ее звучит еще более нервозно. – А что не так?
По крайней мере, номер не был опубликован в Интернете, но все же, наверное, нужно его сменить. Или вообще избавиться от стационарной линии.
– Как ее зовут?
– Не знаю ее настоящего имени; в соцсети она прописана как Мелисса Торн.
Надо будет поговорить с этой Мелиссой.
– Ладно, – говорю я. – Вы можете сказать мне, что у вас не так?
Я предполагаю, что она заговорит о своем муже или любовнике или о ком-то еще из семьи. Может быть, даже о подруге. Но Марлин говорит:
– Не то чтобы именно у меня. Скорее… скорее что-то не так со всем этим чертовым городком. Ну, наверное, с некоторыми его жителями. Хотя это место никогда не было приятным. Тут с самого начала земля пропитана кровью.
Это никуда не ведет, и я начинаю думать, что меня разыгрывают. Быть может, ей просто одиноко и хочется поболтать.
