Я все еще пытаюсь шутить, но слегка дрогнувший голос выдает меня. Его рука дергается – вероятно, ему хочется провести пальцами по моей щеке, как он уже делал – но вовремя опускается вниз.
– Вы же знаете, что это невозможно, – мягко отвечает он.
Я резко отворачиваюсь – возможно, слишком резко. Да, действительно хорошо, что я догадалась надеть вуаль – глаза уже на мокром месте.
– Зачем вы тогда пришли сюда, граф? – ровным голосом я задаю вопрос, после которого назад дороги уже не будет. – Без вас мне было бы легче.
И замираю, затаив дыхание. Я только что перешла Рубикон. Сказала то, что до этого пыталась завуалировать за нашими стандартными поддевками и легким, вполне себе шуточным флиртом.
Сейчас он прочистит горло и все так же мягко скажет что-нибудь вроде: «Принцесса, вы же понимаете, что я никак не могу даже подумать…»
Или вообще ничего не скажет. Сделает вид, что не понял меня.
Все еще не дыша я жду ответа – хоть какой-нибудь реакции… Но за моей спиной – гробовое, тяжелое молчание.
Значит, решил «не заметить». Не услышать меня. Не связываться.
Ну что ж, значит и я не стану навязывать себя.
Поворачиваюсь, снова цепляя на лицо насмешливую улыбку, готовая заверить испугавшегося придворного, что я не всерьез, что я проверяла его на верность моему отцу – что угодно, только бы не испугался, не покинул меня прямо сейчас, когда он мне так нужен...
Но за спиной уже никого нет – без единого звука мой любимый Наставник ушел, оставив меня одну, наедине с моим незавидным будущим, наедине с этими… болонками.
Не выдерживая, я всхлипываю, хватаю ртом воздух, стараясь остановить рыдания, уже готовые вырваться наружу… Лихорадочно оглядываюсь – ищу, куда бы спрятаться от этого позора…
И вдруг вижу – в дальнем углу залы, наполовину прикрытый тенью от портьеры, стоит он. Мэтр Станис, мой наставник. Скрестив руки на груди, он смотрит на меня из этой загадочной полутьмы – смотрит в упор, прожигая взглядом – так, как не смотрел никогда. А потом, убедившись, что я увидела его, толкает спиной дверь и так же молча исчезает в этом темном проеме за портьерой.
Ему не нужно жестикулировать, объяснять, что все это означает и что от меня требуется. Он знает, что я достаточно умная, чтобы понять самой.
И я понимаю. Судорожно глотая слюну, подавляю желание побежать туда немедленно – прямо сейчас! – и начинаю медленно, кругами, обмениваясь любезностями с гостями и женихами, продвигаться в сторону заветной портьеры...
А когда достигаю и незаметно ныряю под нее… меня ждут его руки. И губы. И Рай. Тот самый, о котором я видела сны и не смела мечтать наяву – жаркий, как июльская ночь, постыдный и целомудренный одновременно… Рай, состоящий из нас двоих. И никого больше.
***
– Ах ты ж! – Станислав Романович ругнулся у самого моего уха и отдернулся, отбивая мои руки и держась ладонью за шею. – Ты что, окончательно с ума сошла?
Я заморгала, пытаясь вернуться в реальность.
– Ч… что… – говорить было трудно – рот был полон странного, солоновато-медного вкуса. Пришлось проглотить его, чтобы выдавить нечто членораздельное. – Что… случилось?
– Ты укусила меня, вот что! И, по-моему, до крови! – ректор резко поднялся, бросив меня одну на ковре, и быстро пошел в сторону одной из внутренней дверей кабинета, оказавшейся входом в туалет с раковиной и душем.
– Так и есть! – донеслось оттуда спустя пару секунд. – Прокусила кожу… Ну, Гончарова… Я, конечно, подозревал, что ты головой повредилась, когда упала, но теперь мне это совершенно ясно. И не нужно никаких новомодных исследований… Черт, где же тут йод?!
