– Можем взлетать, Роман Георгиевич?
– Да, конечно, – кивнул он, не сводя глаз с настороженной пары. Она бросала короткие взгляды вокруг себя, старательно делая вид, что ее не распирает от любопытства.
– Надеюсь у тебя нет фобии?
– Что? – она оторвала взгляд от иллюминатора, – нет. Кажется, нет. Я один раз всего летала на самолете. По работе.
– Тогда тебе будет с чем сравнить. Позволишь? – он потянулся и пристегнул ее ремнями.
Люк трапа мягко захлопнулся, заставив ее невольно вздрогнуть.
– Не бойся. У нас хороший пилот.
– У меня ощущение сюра не проходит, – покачала она головой.
– Тогда просто наслаждайся состоянием, – Роман сцепил руки на коленях, чтобы только не тянуться к ней, к ее пальцам на подлокотнике.
Самолет побежал по полосе, плавно оторвался от земли и высоко задрав нос, начал резко набирать высоту.
Вера испуганно втянула воздух и Роман не выдержал: протянул и накрыл ее ладонь своей. Успокаивая. Он закрыл глаза, чтобы не выдать резкого броска зверя. Наверняка сейчас щеголяет желтыми глазами. Ведь самка сейчас так близко, в замкнутом пространстве, полностью в его власти. А чтоб тебя, хвостатый!
Роман не делал попыток взять ее за руку, просто согревал теплом своей ладони. Приучая к своим прикосновениям.
Когда самолет вышел на курс, к ним подошла стюардесса, поинтересоваться пожеланиями. Вера мгновенно выдернула свою ладонь из-под его руки и отказалась от чего бы то ни было.
– Вера, ты же после работы. Голодная. Может перекусишь?
– Нет. Я согласилась выпить с тобой кофе и буду только его. Где он ни был,
– Насть, принеси брускетты, свежевыжатый апельсиновый сок и воды. Возможно, мы что-то съедим, – миролюбиво предложил Роман.
– Я ничего не буду! – упрямо повторила Вера.
– Я не настаиваю, – мягко улыбнулся он, – просто переживаю, что ты голодная. Пусть постоят на столике. Возможно, захочешь чуть позже.
– И тебя не затруднит пересесть в кресло напротив? Я не люблю таких близких контактов.
Только он подумал, что все налаживается. А ежик опять поднял колючки. Роман чувствовал ее раздражение. Но от чего? Что и где он успел сделать не так?
– Конечно могу, – он отстегнул ремни, поднялся, скинув пиджак на кресло, на котором только что сидел, и пересел напротив.
– Я сел рядом не для того, чтобы тебя смущать. Просто люблю в полете вытягивать ноги. А сейчас мы под столом будем толкаться. Или ты просто хочешь оттоптать мне туфли?
– Конечно! Как ты догадался?
– Сам собирался сделать тоже самое. Черт, проболтался, – он лукаво блеснул глазами, мгновенно рассеивая ее плохое настроение. Которое было защитной реакцией на ощущение собственной неуместности в роскошной обстановке.
Но это ощущение вернулось, когда самолет пошел на посадку и стюардесса объявила температуру в точке приземления. Ею оказался… Питер!
Вера оторвала глаза от иллюминатора.
– Это что, правда?
– Я подумал, что тебе захочется ненадолго сменить обстановку. Питер как нельзя лучше подходит для этого. Я очень люблю этот город. Ты здесь бывала?
– Нет. Никак руки не доходили.
– Тогда я буду рад тебя с ним познакомить. К сожалению – сегодня знакомство будет кратким. Но это всего лишь повод вернуться.
Как передать словами очарование этого города? Величественный, роскошный, высокомерный. Небрежно-равнодушный к своей красоте и силе, но знающий о них. Вера безбожно прилипла к окну автомобиля, совершенно отключившись от действительности, растворяясь в каждом здании, в каждом фасаде. Роман бросал на пару короткие взгляды, но не отвлекал, позволяя впитывать этот город. Он смакуется медленно, с каждым глотком воздуха проникает в кровь и остается там навсегда. Что-то непоправимо меняя в человеке.
