– Что такое «плановый сеанс»?
– Я же рассказывал тебе. Есть способ говорить на расстоянии. При помощи Предметов.
Я кивнула, потому что и в Записях порою попадалось что-то в этом роде.
– Наверное, – сказала я, – ночью на них кто-то напал. Неожиданно.
– На нас невозможно напасть неожиданно. Ты же сама видела – в лагерь нельзя проникнуть… он защищен силовым полем. Потом… наверняка остались бы какие-то следы борьбы… насилия… а лагерь просто пуст… Мы обыскали всю округу, никаких сигналов, никаких следов, ничего… приборы зарегистрировали сильное возмущение электромагнитного поля, но… мы и сами такие наблюдали… скорее, это все же природное явление…
Я покачала головой. Половины из того, что он говорил, я не поняла, но точно знала одно – если кто-нибудь настолько уверен в своей неуязвимости, он, считай, уже мертвец. Наверное, их людей уже убили и съели, но разве этим втолкуешь?
А вечером, когда я вернулась, у Хранителя была Дрофа. Они, видимо, о чем-то спорили, но когда я вошла, разом смолкли, развернулись и уставились на меня.
– Явилась, – Дрофа неодобрительно поджала губы, – полюбуйтесь на нее.
Скарабей неохотно проговорил:
– Оставь девчонку в покое. Это я ей велел.
– Люди недовольны. Жалуются, что чужаки сюда зачастили. И все из-за этой. Да и она не лучше; катается взад-вперед на этой штуке, словно так и надо. Откуда ты знаешь, что они с ней там делают?
– Ничего плохого они с ней не делают. Они сказали, будут ее учить.
– Чему учить? Ты только посмотри на эту бестолочь – чему ее можно научить? Стоит, глазами хлопает.
– Пусть она сама расскажет. Чему они тебя учат, Выпь?
Я растерялась. По мне, так они и впрямь ничему толковому меня не учили – одни сплошные глупости, но скажи я все как есть, хлопот не оберешься. Дрофа баба вредная. Мало ли что ей в голову взбредет…
И тут же услышала:
– Может, порчу на нее навели… Нечего ей туда ездить.
Я торопливо сказала:
– Учат разбираться с Предметами. У них этих Предметов полным-полно.
– И Предметы их, небось, порченые. И тебя они испортили.
Я взяла плошку и пошла к хранилищу в дальнем углу.
Скарабей было дернулся, но Дрофа смотрела на него так язвительно, что он промолчал.
– Ну? – ехидно сказала Дрофа.
Предметы лежали там в полутьме, каждый в своем гнезде, каждый для чего-то когда-то был предназначен, каждый очищен от грязи и ржавчины…
– Вот это… – сказала я.
– Что, – спросила Дрофа, – вот это?
– Это не совсем Предмет. Это часть Предмета. И вот это – тоже.
Многие Предметы попадались нам скрюченные, перекореженные какой-то неведомой силой, а один выглядел так, словно кто-то скручивал его, пытаясь выжать воду. И я вдруг почему-то поняла, что это его настоящая форма.
– Если вот эту… скрученную штуку, – начала я.
– Винт… – тихо подсказал Хранитель.
– Ага… Если вот этот винт запихать вот в эту трубку…
…Тогда на него очень удачно надевается сначала вон тот металлический цветок с острыми по краям лепестками, а потом вот эта плоская штука с дырочками, а вон ту ручку нужно насадить на винт с другой стороны… Ручка, правда, была чуть-чуть подпорчена, и раньше на ней, должно быть, имелась деревянная нашлепка, чтобы удобнее было хвататься, но и так сойдет. В станине, к которой крепился раструб, было отверстие, должно быть, сквозь него продевался какой-нибудь штырь – сейчас его не было, мелкие Предметы имеют свойство разбегаться, как тараканы, но если бы он был, всю эту штуку можно было бы укрепить на деревянной доске.
