– Ладно. Но имей в виду – мы можем и ошибаться.
– Нет, – возразил Улисс, – не думаю. Ты же видишь: больше нигде… ничего…
– Значит, – заметил седой, – мы не там ищем.
– В любом случае, – опять сказал Улисс, на этот раз уже потише, – они наши соседи…
Они опять перешли на шепот, потом седой вздохнул, словно собирался сказать что-то еще, но махнул рукой и вышел.
Я спросила:
– Этот Гранж вождь?
Улисс покачал головой.
– У нас нет вождей. Но Лагранж отвечает за определенную область деятельности. За отношения между людьми.
– Вроде старейшины?
– Да, что-то в этом роде.
– Чем он недоволен?
– Он считает, что мы зря теряем время. Я так не считаю. Если бы он предложил какую-нибудь альтернативу, я бы, пожалуй, еще и прислушался, но…
Я уже заметила за ними – они всегда отвечают на вопросы, но порою так, что понять все равно ничего нельзя.
Сегодня все пошло не так, как обычно; сначала Улисс отвез меня, потом отбыл, а потом мобиль вернулся – и с ним трое, Улисс с Дианой и этот самый Лагранж. Их приняли честь по чести, и после полагающегося обмена дарами усадили на почетное место, выставив перед ними по кувшину кислого вина и по огромному куску мяса – хорошее место, удобное, подальше от детей и перестарков, которые так и норовят выхватить из рук кусок.
Меня бы тоже шуганули оттуда, но я, вроде как, была при них.
Обряд породнения они прошли честь по чести, хотя, по-моему, когда Кречет подошел к ним со священным ножом, особого восторга у них это не вызвало. Тем не менее, они позволили надрезать себе руки, и кровь их стекла на землю, смешавшись с кровью остальных. Дары, которые предназначались им, хорошие дары, большей частью железные, они погрузили в свой мобиль. Хранитель, скрепя сердце, предложил им кое-какие Предметы – на выбор (правда, из той части хранилища, где все было явно, заметно порченное и негодное к употреблению), и они вежливо сказали – большое спасибо, они со временем разберутся и выберут себе что-нибудь по душе. Понятно, времени у них теперь было полно – они могли бывать тут сколько хотели.
И все бы прошло гладко, но тут Кречет повел их к пленникам.
Эти были даже не ранены, просто оглушены падением с лошади и теперь лежали у Закатного камня, связанные – руки заведены за спину и притянуты к лодыжкам, все честь по чести.
Но они уже успели оклематься и теперь так и зыркали по сторонам.
– Прошу вас, дорогой гость, – вежливо сказал Кречет и протянул священный нож этому Лагранжу, видимо решив, что он тут старший и есть.
Тот недоуменно попятился.
– Похоже, – тихонько сказал Улисс, – нам предлагают с ними расправиться.
– Ну да, – подтвердил Кречет, – это большая честь. И вам и им. Это храбрые воины и им полагается умереть от ножа. Иначе, как же они пойдут на Запад?
– Нет, – сказал Лагранж, – нет. Этого я сделать не могу… Я дал зарок. Да, вот именно – зарок.
– Зарок не убивать? – удивился Кречет.
– Не убивать связанных, беспомощных людей, – твердо ответил Лагранж.
Кречет поглядел на него и на его невозмутимом лице промелькнула усмешка.
– Что ж, – согласился он, – по мне, так чего не бывает. Но может, если вы связали себя такой странной клятвой, то ваш человек…
– Ох, нет, – с коротким смешком произнесла Диана.
Кречет даже не обернулся, словно ее и не существовало.
– Отдать нож ему? – он кивнул на Улисса.
Интересно, подумала я, как он выкрутится? По-моему, такое убийство им претило, хоть никто из них ни разу не сказал об этом прямо.
