Девица поняла, что Соловей только использовал ее в своей грязной игре, но противиться этому не стала, уж слишком он хитер и коварен. А если он поступит и с ней так же, как с богатырем, то некому за нее, горемычную будет и заступиться. И она вовсе не хотела оказаться в той самой яме, рядом с богатырем, вряд ли он ей спасибо за это скажет. Уж лучше быть на воле с Соловьем, хотя какая это была воля. А тут еще Яга окаянная от нее не отступается, все твердит:
– Продалась ты ему задаром, а он улетит, и видали такого, а что ты потом нашему князю сказать сможешь? А он спросит, как ты его лучшего богатыря вместе с разбойником сгубила. Ты должна о себе подумать, а не помогать ему в темных его делишках. Он за тебя не заступится, и никто не заступится, – говорила она сердито. И кажется права была, да легко ей говорить. Сама то она как всегда, сухой из воды вышла, а за все это ей одной страдать придется.
Соловей и на самом деле вскоре исчез, как старуха и предупреждала. И поняла девица, что он может и вовсе не вернуться назад, и тогда ей точно н сладко придется. Она, пораскинув мозгами поняла, что Баба Яга иногда дельны советы дает, стоит ее послушать на этот раз. А Соловей тем временем спокойно в Сварге подходил ко дворцу Громовержца самого. И думал он только о том, как Перуну обо всем доложить можно
А тот, все видевший, все знавший, с неизменной своей усмешкой поджидал Соловья. Только он пытался понять, что же тот ему на все это ответит, как он расскажет о своем героическом сражении, в каком виде предстанет.
Соловей пытался узнать, что тут уже известно о подвигах его, но никто ему ничего толком сказать не мог. Тогда он решил быть кратким, намекнул на то, что извел богатыря, как и требовалось. От него только мокрое место и осталось, даже след его простыл на земле славянской.
– Одни воспоминания, да и те забудутся скоро, но моя заслуга в том невелика, твой хваленный богатырь оказался неважнецким, заговорил он, прислушиваясь к тому, что Громовержец говорить будет. Перуну трудно было с ним спорить.
Ничего он в ответ ему не поведал. И решил пока оставить язвительные уколы он при себе.
– Хорошо, что он похваляться особенно не стал, хоть на это у него ума хватило.
– Может ты и с князем самим справишься? – Перун досадовал на то, что
Соловей оказался умнее, чем ему сначала показалось.
– Конечно справлюсь, затем я туда и отправился, только думаю, что с князем немного дольше возиться придется.
А про себя он подумал о том, что негоже было и князя в ту самую яму пихать, повторяться ему было совсем неинтересно.
Но с ним можно было сразиться каким-то иным способом. Мало ли чего еще может придумать Соловей.
Но не мог знать Соловей, что Марена слышала их разговор, слышала все от первого до последнего слова и готова была его растерзать. Она знала, что должна была позаботиться о том, чтобы сыночка своего ненаглядного предупредить, и самый хороший меч, и еще какую хитрость против коварного Соловья припасти.
А оружие это хранилось в специальной кладовой у Перуна. И была это особенная стрела, которая и могла пронзить его. После этого он и существовать бы перестал совсем.
Перун и сам собирался ею однажды воспользоваться, но не теперь, а позднее.
Пока он ему еще живым был необходим. Пока они говорили о делах, она пробралась в кладовую, предварительно усыпив змея, который ее и охранял, и как только она произнесла заклятие, дверь отворилась, стрела оказалась у нее в руке. Когда змей пробудился, он был уверен в том, что только на минутку закрыл глаза. Он порадовался тому, что никто этого не заметил. Замок висел на двери кладовой. Он не стал проверять его содержимое, полагая, что все осталось на своих местах. Именно это и было нужно Марене. С чистой совестью она отправилась на
