– А естественность тебя устроит? – неуверенно и тихо спросил Тесак.
Я нахмурилась, всматриваясь в единственный волчий глаз, в суровые черты лица.
– Что?
Улыбка Тесака освободила и разрушила во мне то, о чем я даже не подозревала.
– Ничто никогда не казалось настолько правильным, и мы оба это чувствуем.
Он глубоко поцеловал меня, заявляя свое право, и это вызвало волну благодарности.
Я не знала, что ответить, потому что его слова невозможно было опровергнуть.
Волк принялся двигать бедрами с неторопливой грацией, и мое тело сразу же откликнулось. Я прижалась к Тесаку, чувствуя покалывание щетины, пока он все продолжал обнимать меня, пробовать на вкус, и ждала, когда сердце наконец уймется.
Но оно так и не унялось.
Как будто бы в этом новом мире, куда я сбежала, время перестало существовать. Или, возможно, мы оба осознавали, что пусть нам и суждено прожить многие сотни лет, оно все равно слишком скоротечно.
Спустя несколько часов, после того как волк меня накормил и напоил, когда мы уже давно должны были спать, он положил книгу, которую читал, на прикроватный столик и посмотрел на меня сверху вниз.
– Что для тебя значит «нормальность»?
Усталость навалилась, но еще не овладела мной всецело, и потому я выдала первое, что всплыло среди тумана в голове:
– Курицы.
– Курицы?
Я откинулась назад в кольце рук Тесака, чтобы получше его видеть.
– Не любишь куриц, волк?
Он скорчил гримасу.
– Есть люблю.
Я рассмеялась.
– Что ж. А я хочу их держать. – И я продолжила фантазировать вслух: – Хочу, чтобы они бродили вокруг, несли яйца, которые я буду собирать…
Я провела пальцами по нахмуренному лбу волка.
– …а ты, разумеется, готовить.
Тесак фыркнул, и выражение его лица смягчилось.
– Разумеется. – Он поцеловал мою руку. – Что еще?
– Может, огород.
Тесак провел костяшками моих пальцев по губам.
– Это уже есть.
– Думаю, он не в лучшем состоянии.
– Я разберусь.
У меня сжалось сердце. Я перевернулась на живот, наполовину растянувшись на волке.
– Правда?
Он провел пальцем по моей переносице.
– Да.
Это единственное слово стоило дороже, чем сотни других.
Пытаясь сдержать поток пугающих чувств, я зажмурилась, а затем снова открыла глаза и спросила:
– А что входит в твою нормальность? Охота и убийства во имя короля до конца твоих дней?
Наверное, это было несправедливо с мой стороны, так припечатать все, что волк мне раскрыл, напомнить, кто он такой – что он творил и продолжит творить, – но мне нужно было хотя бы попытаться.
Тесак облизнул клыки и погладил меня по щеке, ничуть не смущенный.
– Знаю, что тебе это не нравится, но даже будь у меня иной выбор, я все равно бы командовал и защищал. Я волк. Это у меня в крови.
Я взяла его руку, поцеловала огрубевшую в битвах кожу.
– Дело совсем не в том, что ты командуешь и защищаешь. – Перевернув руку, я поцеловала ладонь. – Но ладно, в своем идеальном мире ты все равно будешь служить своему королю.
– Это не идеальный мир для меня, Астер.
Я нахмурилась, глядя на него снизу вверх.
– Но…
Тесак подтянул меня повыше.
– Он станет таким тогда, когда я буду уверен, что, просыпаясь каждое утро, буду видеть тебя.
Слезы навернулись мне на глаза.
Если волк и заметил, то ничего не сказал. Он поцеловал меня, и я ему позволила. Я жадно брала все, что он давал, ибо этим мне предстояло заполнить те части себя, которые он безжалостно отнял.
Тесака вызвали к королю еще до рассвета.
Он вернулся лишь следующим вечером, мокрый, в чистой тунике и штанах. Будто хотел оградить меня от всяких следов битвы или иной жестокости.
