– И как ты ко мне прижимаешься.
Я закрыла глаза, желая просочиться ему под кожу и начать все заново. Другая жизнь. Другой мужчина. Другие воспоминания.
Другое, полное открытых дорог будущее.
Не в силах ответить, я водила пальцами по спине волка: по изгибам мышц, по ложбинке позвоночника, по широкому рубцу.
Я сдвинула бедро, позволяя ему почуять то, чего я желала – в чем нуждалась.
То, что он, сам того не подозревая, столь умело мне дарил. Возможность забыться.
Я почувствовала щекой, как его сердце забилось быстрее. Волк приподнял мою ногу еще, чтобы дотянуться рукой. Прикоснуться. Ощутить, до чего он меня доводит.
– Чтоб тебя, Астер. – Тесак лениво провел по мне пальцем. – Не натерло еще?
Я вздрогнула от того, как сонно и оттого низко звучал его голос. От того, как одно слово хрипло перетекало в другое.
– Недостаточно.
Раздалось грудное рычание. Палец погрузился в мое лоно.
– Мокрая. Я заставил тебя желать?
Двигаясь медленно, безумно медленно, он поглаживал меня с дразнящей точностью, выскальзывал и возвращался вновь.
– Ждать, – выдавила я, судорожно глотая воздух.
Тесак растянул губы в улыбке.
– Приношу самые искренние извинения.
– Держу пари, ты никогда ни за что не извиняешься, волк.
Он хохотнул, низко и сыто.
– И ты не ошиблась. Перевернись.
Но мне так нравилось крепко прижиматься к нему, погружаться в темноту, тепло, сладость, безопасность. В иллюзию. В завесу, которая прятала меня от того, что ждало снаружи.
Палец выскользнул, и я распахнула глаза. Волк обхватил мое лицо, пропустил меж пальцев пряди волос и провел носом по щеке.
– Удобно тебе, цветочек?
Биение моего сердца сменили искры. Я оторвалась от волка ровно настолько, чтобы перекатиться на другой бок, чем вызывала еще один смешок. Мой взгляд устремился на потрепанное клетчатое кресло у окна, затем на книги, аккуратной стопкой сложенные на прикроватном столике. Мало что здесь рассказывало о характере владельца, но фрагментов было достаточно, чтобы мне захотелось сложить их воедино.
Пустые мысли, которых у меня даже не должно было возникнуть, улетучились, едва волк приподнял мою ногу и прижался грудью к моей спине.
– Ох, звезды, как же мне этого не хватало, – пророкотал Тесак у меня над плечом и вошел в мое тело, которое принимало его всю прошедшую ночь.
Замерев на томительное мгновение, он дал мне привыкнуть и заскользил загрубевшими пальцами по моей руке и вниз по ребрам.
– Прошло, наверное, всего-то часов пять.
– Пять часов – слишком долго. – Пальцы щекотно прошлись по животу к груди, сжали ее.
– Идеальный размер.
У меня была не слишком большая грудь, но мне нравилось считать этот размер изящной пригоршней. Что волк и подтвердил.
– Ложатся в ладони, как для них и созданы.
«Узы ничего не значат, когда ты создана для меня».
Воспоминание об одном из многих пылких заверений Рорна пронзило разум, сердце, саму душу с такой яростью, что я взвизгнула.
Волк внутри меня, к счастью, принял это за звук удовольствия и начал двигаться.
Теперь Тесак не торопился, искушая меня толкнуться ему навстречу – вжать его в постель, заставить отвлечь меня более основательно. И вновь он меня поразил, каким-то чудом поняв, что мне нужно, хотя и не знал обо мне почти ничего.
Его губы нежно обжигали мне плечо, бедра двигались с исступленной точностью.
Вскоре я тяжело задышала, все внутри горело и содрогалась, и я сорвалась в пучину удовольствия. Я вся растворилась в объятиях этого незнакомца, исполненная скорее не вины, а благодарности, причем большей, чем он мог бы себе представить.
