– Присядь на минутку.
Бруно посмотрел на часы, вздохнул, но послушно опустился в кресло, оперся локтем на шоколадно-красноватую столешницу из мербау (1) и с непринужденностью, позволительной в этом кабинете только ему, поинтересовался:
– Что случилось? Правительство в очередной раз собирается пасть, Берлуска вернулся в кресло премьера (2) или у нас отзывают разрешение на перенос самолетной трассы, проходящей над «Лацио-2»?
Уголок рта Филиппо чуть приподнялся – это обозначало улыбку – но морщины на лбу не разгладились, и он проворчал:
– Ты бы поменьше читал левацкие газетенки и почаще смотрел сводки по тендерам, любитель фантастики.
– Ну тогда что же тебя удерживает от радостной встречи с лобстером по-королевски? Ты беспокоишься насчет того, что акции NIS (3) поднялись на три пункта?
– А ты нет?
Бруно усмехнулся, скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла:
– Ну что ж… вот тебе мое мнение, как главы департамента аналитики и консалтинга. Волноваться не о чем, потому что боснийская война скоро закончится. Мой прогноз – не позднее ноября, максимум декабря. (4) Мы давно приняли меры, чтобы быть там первыми после войны. Сейчас акции упали до минимума, но думаю, что уже со следующего года среднегодовой прирост составит от четырех до пяти процентов, ближе к четырем, то есть, при нынешних показателях, примерно тридцать два миллиона долларов… Так что…
– Ты меня убедил. Выскажешься по этому поводу на ближайшем совете директоров, желательно с графикой. Озадачь своих молодцов, чтобы все подготовили, ну, а тебе придется выступать по селектору.
– По селектору? – удивленно переспросил Бруно. – Почему это? Я ведь никуда не уезжаю.
– Уезжаешь. Завтра. Минимум на три дня, но я бы закладывал неделю. Я только что получил факс из Нью-Йорка. Они решили ускорить подписание контракта, и хотят, чтобы ты лично приехал и все проверил, вместе с их аудиторами и директором по развитию. Больше никому не доверяют.
– Подожди… – Бруно нахмурился, потер лоб и закусил губу (у Гвиччарди, исподтишка наблюдавшего за ним, защемило сердце: у сына это всегда выходило точно так же, как у Алессии). – Ты хочешь сказать, что я должен все бросить и завтра улететь в Нью-Йорк, чтобы корпеть над протоколом сделки?
– А что, ты чем-то сильно занят? – хмыкнул президент компании. – Чем-то более важным, чем контракт с USIG? (5)
– Нет, но…
– Ты же в курсе, сколько в контракте узких мест. Положа руку на сердце, он совершенно сырой, но не нужно давать америкосам шанса передумать.
– Да, разумеется, ты прав. Просто это несколько неожиданно… Сроки были другими. Я рассчитывал уехать в Нью-Йорк первого мая, через неделю после дерби. – под пристальным взглядом отца Бруно слегка покраснел, но в голосе его не звучало никакой неуверенности:
– Может быть, Карриди справится без меня, и хоть как-то оправдает заоблачную зарплату, которую мы ему платим?
– Карриди тут ни при чем. Америкосы хотят тебя, аж подпрыгивают, и Микки Браун, и эта сучка, Рут Сандерс. Ты ее натурально очаровал…
– Видимо, мне это должно польстить. – Бруно не скрывал сарказма, но отец игру не поддержал:
– Видимо, да. Вот, прочти. – Филиппо протянул ему несколько тонких факсовых листов. Это был тот самый документ, что он с таким вниманием изучал, когда сын появился на пороге.
Пока Бруно скользил глазами по строчкам, Гвиччарди встал, достал из бара бутылку «Джек Дэниелс», содовую и два стакана.
