А когда мы отправились во двор, волк не позволил мне идти в сторону разбросанных поленьев, он потащил меня к калитке в заборе.
- Куда? – Возмутилась я. – Нам надо хоть немного поработать!
Коля и не думал сбавлять шаг. Остановился он только у калитки, чтобы открыть ее и пропустить меня вперед. А мне сейчас к бабушке Любе идти не было необходимости. Обычно мы с Колей ходили к ней по утрам, она попросила нас заходить, чтобы помочь ей с курами и козами, и ещё мы забирали яйца и молоко, которой она для нас оставляет.
А сейчас мы ничего не должны были забирать. И похвастаться проделанной работой я не могла, поэтому я постаралась убежать от волка. Только догнал он меня в два шага, поднял на руки и прижал к себе. И вот так на руках донес меня до крыльца нашей соседки и одновременно нашей доброй феи.
Как я волка не уговаривала, он меня на землю не отпускал.
Оказавшись на чужом крыльце, Коля, который обычно стоял в стороне и никогда даже не заговаривал с бабушкой, без стука открыл дверь и шагнул в чужой дом.
- Бабушка! - Крикнула я не только удивленная поведением Альфы, но я хотела также предупредить соседку, что мы к ней завалились незваными гостями
Коля же понял меня по-своему и поцеловал меня в щеку, а потом начал успокаивающе качать меня на руках.
- Ох! - Выбежала к нам бабушка Люба. – Что случилось?
Не давая мне ничего сказать, Коля начал качать меня еще сильнее и при этом говорить:
- Топор! Боль! Ласка.
- Боже! Топором расшиблась? Что ж делать-то? Машины в селе нет. И скорая когда приедет-то? – Заголосила бабушка.
- Ласка! Боль! Топор! – Как будто отбивал ритм на бас барабанах, добавлял Коля к каждой реплики старушки. От суеты поднятой всего лишь двумя людьми, я ненадолго впала в ступор и не могла ничего сказать.
Наконец, набравшаяся за жизнь житейской мудрости бабушка велела Коле, чтобы он внес меня в дом и уложить на диван.
- Надо Ласочке перевязку сделать, а то кровью истечет, - сказала она и исчезла в боковой комнате.
А вернулась уже с жестяной коробкой из-под печенья, в которой сейчас лежали средства для оказания первой помощи. Бабушка достала из своей коробки бинт и посмотрела на меня:
- Ласка, показывай свою рану. – Попросила бабушка.
Сгорая от стыда, я покачала головой.
– Не боись, девочка, я и не такие раны видела. Показывай, куда топор попал.
Я собралась с духом, чтобы объяснить, что я не ранена и не нуждаюсь в перевязке. Только Коля схватил мою руку и чуть ли не под нос бабушке сунул мою ладонь с мозолями.
- Всего-то? - Была первая реакция бабушки.
Но волк, рыкнув, дал ей понять, что у меня очень опасные раны. Еще он очень серьезным тоном добавил:
- Топор. Боль. – И он стал сам доставать из бабушкиной коробки вату и бутылки с разными жидкостями. Только, что с ним делать, он не знал.
- Да, боль – это плохо. – С долгими паузами произнесла бабушка и уже бодрее добавила, - но раны у Ласки особенные. Здесь чудесное средство надобно.
Она с важным видом порылась на дне коробки и достала оттуда пару полосок бактерицидного лейкопластыря с зеленкой.
- Вот, Коленька, смотри, как я твою Ласку лечить буду. – Она показывала моему волку, как достает каждую полоску пластыря из индивидуальной упаковки, потом отклеивает от липкой части гладкие листики и, подув мне на мозоль, наклеивала лейкопластырь на мою ладонь.
Две полоски бактерицидного пластыря на парочку моих мозолей вполне хватило.
