Волк-одиночка - страница 7

Я взглянул на часы. Они показывали половину седьмого. Но я не поверил. Времени нет. Есть стрелки, деления, но времени – нет. И ничего не поделаешь. Се ля ви, как сказал один кирпич, разбиваясь о голову одного профессора.

Но кое-что я все-таки сделать мог. Именно для Четырехглазого. Для его неуспокоенной души. Отомстить. Вычислить подонков с кровожадными инстинктами и тягой воплощения их в жизнь, отловить их поодиночке или сразу табуном, и отомстить. Заставить каждого съесть по килограмму соли и после этого целый день не давать пить. Чтобы скрипели суставы, чтобы струя мочи на лету обламывалась, чтобы зрачки кристалликами покрылись!!! Я заскорготал зубами в бессильной злобе.

Как я их выловлю? Допустим, соли я смогу достать хоть целый мешок, но вот как я их выловлю? Вернее – для начала – какими путями я смогу вычислить тех, кого нужно ловить? Ведь нет даже хилой зацепки, самой тоненькой ниточки, за которую можно было бы потянуть. Безнадега, натурально!

Звонок в дверь прозвучал неожиданно. Дело даже не в том, что я никого не ждал в такую рань, а в том, что у друзей как-то отпала привычка проведывать меня с тех пор, как со мной на постоянной основе стали делить постель сперва эта… как ее… Рита, потом Наташа, потом еще одна, потом третья (я не шучу, просто имя распространенное), потом Валечка, Иришка и, наконец, Женечка. Каждая из них считала делом своей женской чести искоренить мои холостяцкие привычки. В итоге я остался один, поскольку никому из них так и не удалось удовлетворить свое тщеславие. Я по-прежнему приходил домой во сколько хотел и в том состоянии, в каком хотел. Пил воду из носика чайника. Шлялся по спальне в ботинках, не говоря уже о том, что выкинул в окно двух не вовремя подвернувшихся под руку их любовников. Один был совершенно голый, второй успел надеть, почему-то, носки.

В общем, я удивился. Хотя нельзя сказать, что испугался. Тем более что бояться, собственно, не стоило. Визит вряд ли был связан со смертью Четырехглазого, поскольку милиции не в чем было меня заподозрить. Не станут же они всерьез думать, что я готов пришить друга ради бабок. Из-за чего другого – возможно, но в любом случае, причина должна быть куда более веской. А деньги – бумага, сегодня есть, завтра – нет, но мы живем, хотя, конечно, с ними жить веселее. Но мараться?..

Или убийцы. Эти вообще никак не могли связать меня и убитого Четыре Глаза. Ну, опознал, ну и что? Не их же, а труп.

Единственное правдоподобное объяснение моего настороженного удивления – соседи снизу, которые могли прийти и призвать меня к ответу за устроенный вчера над их головами погром. Но тогда какого черта они ждали всю ночь? Могли бы прийти сразу и начистить мне лицо, пока я еще находился в непрезентабельном состоянии, похожий на планктон.

Нет, определенно, бояться мне было нечего.

Звонок повторился. И, пока я, кряхтя, как дед Мазай, перевыполнивший норму по спасению зайцев в четыре с половиной раза, вставал, искал в темноте халат и затягивал на животе его пояс, он прозвенел, коротко и требовательно, еще трижды.

Осторожно, стараясь особо не раскачиваться на ходу, чтобы не тревожить понапрасну больную голову, я прошел в прихожую, щелкнул выключателем и, сощурившись под ударившим в глаза ярким светом дневной лампы, открыл защелку и распахнул дверь.

Оттого, что я был ослеплен, я и не смог оценить сразу всю открывшуюся передо мной картину. А она была следующего содержания. У порога, держась правой рукой за стену, а левой – за ребра, стоял Ян Литовец. Человек, с которым я делил одну на двоих таксерскую «Волгу» и некоторые, возникающие то у меня, то у него, проблемы. Короче, мой сменщик. И я припомнил, что по потолку спальни минуты две-три назад пробежали зайчики автомобильных фар. Я тогда еще слегка удивился – кого занесло в такую рань в наш тихий двор? Но, оказывается, это был всего лишь Ян.