Поспешали, опасаясь возмездия рязанского князя, который с недавних пор возымел невиданную силу и поддержку со стороны владимирского и черниговского правителей и стал оказывать кочевникам изрядное сопротивление.
Полоняников гнали с неистовой силой, задыхающихся рубили…
Но кара настигла кочевников уже в первую ночёвку. Более двух сотен конных грабителей были окружены рязанскими дружинами и поголовно вырублены. В живых оставили только одного. Пешим отослали в Дикое поле, дабы предостеречь всех половецких людей: Рязань отныне им недоступна.
Плакали полоняники, в большинстве своём женщины и дети, целовали дружинникам руки, коленопреклонённо кланялись князю Святославу Глебовичу и воеводе Даниле.
Князь велел всех накормить и одеть.
Льву Коловрату на шею кинулась худенькая дивчина с большими голубыми глазами и молочно-белыми спутанными волосами. Она плакала и что-то торопливо рассказывала про погубленных родных, сожжённую избу и забитую корову, постукивая маленькими кулачками по его крепким плечам.
Молодой десятник велел дать тулупчик и кусок мяса. Усадил бедную у костра, укрыл, накормил и не отходил, пока она не забылась тяжким, тревожным сном.
«Бедная ты, бедная! – думал участливо. – И сколько вас таких обиженных и обескровленных. Эх, вдарить бы разом по всей половецкой погани, какая только есть на свете, чтобы и следа от неё нигде не оставалось».
…Лев Коловрат не спал, сидя у затухающего костра. Его десяток, дежуривший у княжеского шатра, только что сдал охранение десятку Онисима. У дружинников ещё оставалось немного времени, чтобы поспать.
А вот ему никак не спалось.
Она подошла неслышной тенью и села напротив.
– Меня зовут Надийка, – сказала тихо. – А как тебя, господин?
– Какой я тебе господин? Я – дружинник рязанского князя Лев Коловрат.
– Не суди меня строго, боязно одной оставаться… Ты шибко похож на моего брата. Сразу показалось, что это он, только в доспехах. Не серчай, это всё от горя великого.
– Брат не жив?
Она кивнула.
– Половцы сгубили, он кинулся в заступ, его порубили… Молодшего братишку тоже убили, не хотел в полон идти. Заодно и матушку с батюшкой. А избу пожгли.
Надийка судорожно вздохнула.
– Ничего не осталось, даже слёз…
– Где жили-то?
– Меж Исадскими и Ряжскими воротами наш посад, батюшка кузнечил.
– Куда ж ты теперь?
– Пойду к тётке, авось не прогонит. У неё и самой мал мала меньше, а мужа в прошлом году половцы в полон забрали.
– А коли нет её?
– Не знаю, – обречённо ответила Надийка. – Пойду в Пронск, там ещё одна тётушка проживает, но совсем старенькая уже.
В Рязани полоняники разошлись по своим градам и весям, а сердце Льва Коловрата попало в полон. Маялся он, маялся, пока не вмешалась матушка Меланья, которая сразу определила, что с сыном творится неладное. Но и ей не сразу поведал о сердечной хвори…
– Это горе – не беда, – сказала радостно, выслушав весь его сбивчивый рассказ. – Пришло время, сыне мой…
– Какое время, матушка?
– Жениться тебе, вот чего скажу.
Оставив сына в некотором недоумении, матушка Меланья заспешила к княгине Марии…
Через некоторое время в ремесленном посаде между Ряжскими и Исадскими воротами появился княжеский дружинник Тимофей, разыскивающий дочь кузнеца полонянку Надийку. Ему указали на покосившуюся избушку.
– Княгиня Мария велела кликать тебя, – объявил оробевшей дивчине развесёлый посыльный. И добавил многозначительно: – Не мешкая…
