Радовало только одно: торопиться мне в любом случае оказалось уже некуда. Насмешливая судьба бросила меня буквально в никуда, но теперь, похоже, сжалилась и отсыпала достаточно дней, часов, а то и лет, чтобы хоть как-то обустроиться в этом мире. Выдохнуть, прийти в себя, оглядеться и уже потом – действовать. Заниматься тем, что я умею лучше всего…
Но потом, позже. А сейчас мне остается только собраться, привести в порядок костюм и отправиться в гимназию.
В конце концов, получить классическое образование никогда не поздно.
На этот раз никто не пытался вскрыть трамвай и добраться до его содержимого. Да и в целом утро выдалось из приятных: погожее, теплое и какое-то… яркое, что ли. Даже шум и суета на улицах ничуть не раздражали, а наоборот – вдруг показались приятными. Хоть я их и не любил столько десятилетий подряд, что уже сам забыл, когда дело обстояло иначе.
Может, и вовсе никогда.
Но теперь я почему-то ощущал отчаянное желание быть частью всего этого. Не тащиться в трамвае, а пройтись пешком по тротуару, а то и прямо по лужам, оставшимся после ночного дождя. Жмуриться от блеска витрин, отражающих яркие солнечные лучи, потолкаться плечами с прохожими. Послушать недовольную ругань – и самому огрызнуться в ответ. Вдоволь поглазеть на местных барышень…
Я и из вагона вовсю пялился на шагавшие по улицам стройные фигурки. Укутанные в шали, одетые в симпатичные короткие кафтанчики из недорогой ткани или в изящные плащи. Или в весенние пальто из тонкой шерсти – в таких щеголяли девчонки из семей побогаче. Глаза буквально разбегались от красоты за стеклом, и мысли о важных и местами даже срочных задачах вылетали из головы сами собой.
Володя Волков исчез, но оставил мне весьма заметный недостаток – молодость. И пусть тело понемногу подтягивалось к сознанию древнего старикана, которым я был в своем мире, – в обратную сторону эта связь тоже работала на отлично.
Гормоны никто не отменял.
Впрочем, на странно-развеселый настрой влияли не только они. Весеннее утро вдыхало радость даже в самых пожилых моих соседей по вагону. Улыбался чуть ли не каждый – включая усатого дядьку-кондуктора, который в обмен на положенные три копейки вручил мне билет.
Шесть семерок подряд: счастливый билет! Хоть по-петербургски, хоть по-московски, хоть как угодно. Да еще и два раза по «три топора». Не знаю, как здесь, но в моем родном мире обзавестись таким билетиком считалось хорошей приметой. Я куда лучше обычных людей знал цену подобным суевериям – и именно поэтому никогда не пренебрегал ими полностью. Конечно, кусочек тонкой бумаги с гербом и циферками сам по себе не мог принести какую-то особенную удачу, но если чуть усилить, добавить числу капельку настоящей магии…
Почему бы и нет, в конце концов? Я лишился немалой части сил, да и сам по себе задуманный мною фокус был скорее игрой, шуточным обрядом. Этаким хулиганством, а не полноценным рунным колдовством… Да и в рунах я никогда не был особенно силен: древняя скандинавская магия всегда подчинялась нехотя – не то что наша, родная.
Вряд ли у меня сейчас вообще получится хоть что-то. А если эффект и будет, то самый что ни на есть пустяковый. Но если испытывать себя – лучше начинать с малого, ведь так?
Отогнав чахлые сомнения, я расправил билет на ладони и ногтем выдавил на нем руну Феху. Одну продольную палочку и от нее еще две короткие – наискосок вправо, параллельно друг другу. Вышло чуть кривовато и даже больше похоже на современную латинскую F, чем на символ из старшего футарка. Конечно, я мог бы слазить в портфель за карандашом или использовать хоть ту же пыль с оконной рамы – эффект куда больше зависит не от материала, а от самого контура.
