- Вы что, шутите? – не поверила я.
- Ты хотела спросить – умею ли я шутить? – спросил он, непринужденно поднося к сигарете серебряную зажигалку. – Разумеется, умею. Чувство юмора прямо пропорционален коэффициенту интеллекта, а у меня он довольно высок.
- Пей, - кивнул дядя на столик между нами, на котором вдруг появилась большая керамическая кружка в милом вязаном футляре. Странно, но я уже привыкла к чудесам.
- Что это? – принюхалась я с удивлением, беря кружку в руки.
- Какао. Ты в детстве любила. Первое, что пришло в голову.
- Мне кажется, вы все еще думаете, что я ребенок.
- Мне сложно думать о тебе как о взрослой после твоего абсолютно детского поступка. Ты не должна была выходить на улицу, - довольно жестко сказал дядя Тим, однако глаза его были при этом спокойны.
- Да, я сглупила. Понадеялась на ваш подарочек.
- На браслет?
- Разве вы дарили мне что-то еще? – усмехнулась я.
- Я дам тебе ценный совет, раз уж ты моя племянница, - вдруг сказал дядя Тим. – Надеюсь, ты запомнишь его раз и навсегда. Никогда не слушай магов и их игрушки. Делай то, что подсказывает тебе твой разум. Логика – твое самое мильное оружие, Настя Реутова, - коснулся он указательным пальцем тронутого едва заметно сединой виска.
- Мельникова, - поправила его я тут же.
- Ты можешь сменить фамилию, но вытравить из себя нашу кровь не сможешь, - отозвался дядя. – Кстати, почему эта фамилия?
- Какую получилось взять, такую и взяла, - отозвалась я, попивая ароматное горячее какао – такое же, как в детстве. – Знаете ли, альтернатив не было. Кстати, вы ведь тоже не обаладаете магическими способностями. Почему вы можете гулять по саду?
- У меня иммунитет, - усмехнулся дядя. – И куча артефактов.
- Например, ваша ручка. Что она делает? Убивает?
- Это паралитический боевой артефакт. Повернул колпачок несколько раз, направил на врага, и дело сделано.
- Не трогайте Ярослава, - вдруг попросила я. – Он может вести себя неразумно, но он… - Я замолчала, поймав себя на мысли, что хотела сказать, будто он один из немногих близких мне людей. Но ведь мы не очень-то и близки. За исключением, разве что того, что знаем о телах друг друга все. Эта мысль заставила мои щеки вспыхнуть. И дядя Тим понял меня превратно.
- Он – твой любимый. Печально, что ты выбрала такого никчемного мальчишку, Настя. Я вижу его насквозь – глупый, незрелый, неперспективный. А ведь у тебя могла бы быть воистину шикарная партия. Если бы ты не убежала, ты многого бы добилась.
- Если бы моя партия была такой же шикарной, как у вас, - фыркнула я, вспомнив Ирину, - проще было бы прожить всю жизнь одной.
- Есть вещи, которые мы не в силах поменять, - равнодушно отозвался он. – Отец этой женщины был влиятельным человеком в ордене.
Меня позабавило, что он назвал жену «этой женщиной». Кажется, дядя испытывал к ней отвращение, когда как она действительно любила его.
Какое-то время мы молчали. Дядя неспешно курил, я маленькими глоточками пила какао, а небо над нами сияло нежными закатными переливами – его легко можно было рассмотреть сквозь стеклянную крышу зимнего сада. От фиолетового к лавандовому, от персикового к янтарному – небо действительно было прекрасно и упоительно. И мы оба смотрели на него, словно пытаясь найти ответы на вопросы.
Мне вдруг вспомнилось, как мы с Аленой гуляли на первом курсе по центру города, только-только познакомившись, и над нами сияло точно такое же небо. Воспоминание о подруге заставили меня напрячься.
