– И эти несколько шагов станут для меня последними, – трагическим тоном завершил Иннокентий.
– Ладно, идём, – поняв, что все уговоры бесполезны, согласился я. – Поищем место, где я смогу перенести тебя на руках.
Мы пошли вдоль речки. Поначалу в ее течении ничего не менялось. Она всё также плавно несла свои воды, и глубина оставалась прежней. Я даже стал подумывать над тем, чтобы попытаться уговорить кота, на худой конец пообещать ему дядисерёжиной сметаны, но тут впереди показался изгиб русла. На изгибе река становилась раза в два шире, но зато гораздо мельче. Во всяком случае, вряд ли мы могли найти лучшее место для переправы на другой берег, чем это.
– Всё, – объявил я. – переходить реку будем здесь.
– Ты с ума сошёл, – с ужасом в голосе воскликнул кот. – Посмотри, какая тут ширина!
Я снял кеды, носки и вошёл в воду. Дно оказалось песчаное, очень приятное на ощупь. Пройдя шагов пятнадцать, я повернулся к Иннокентию, нервно бегавшему вдоль берега, и весело крикнул:
– Ну что, видишь?! Здесь же очень мелко! Я могу перейти всю эту речку, даже не раздеваясь!
– А как же я? – жалобно пискнул кот. – Неужели ты бросишь меня здесь?!
– Нет, не брошу, – успокоил я его. – Сейчас, подожди. Я ведь только глубину проверил.
Вернувшись к Иннокентию, я снял рюкзак, положил в него кеды, а затем взвалил на плечо. Присев на корточки, я подсадил кота на второе плечо и опять вошёл в воду. Сердце Иннокентия бешено колотилось в груди, а глаза сильно округлились от страха. Он изрядно трусил, и это было заметно по нему.
Дойдя до середины речки, я уже начал жалеть о том, что взял сразу и вещи, и кота. Иннокентий был тяжёлый, и всё время ёрзал у меня на плече, а рука, придерживающая рюкзак сильно затекла. Да и река к середине становилась всё глубже. Сначала я лишь слегка замочил снизу шорты, потом вдруг оказался в воде по пояс, а дальше и вовсе по грудь. Это вызвало у кота новый приступ панического ужаса.
– Караул!!! Тонем!!! – громко заверещал он и больно вцепился мне когтями в плечо.
От боли у меня невольно брызнули слёзы из глаз, но я всё же удержался от того, чтобы спихнуть кота с плеча в воду, и донес его до самого берега. Мысленно я ругал Иннокентия, на чём свет стоит, и уже заготовил гневную речь, обличающую его в трусости и малодушии.
– Ты чего раскричался?! – набросился я на кота, едва ступив на берег. – Тебе не стыдно?!
– Стыдно, – честно ответил Иннокентий, и мне как-то сразу расхотелось ругать его дальше. Ведь честно же признался, полностью осознал свою вину. Чего ещё надо?
Я снял мокрую футболку и, повернув голову, осмотрел пострадавшее плечо. По нему шли два ровных ряда красных кровавых полосок.
– Расцарапал вот всего, – уже более миролюбивым тоном проворчал я. – Футболку порвал. Что теперь делать?
Раздевшись, я развесил мокрую одежду сушиться на солнышке, а сам лег на травку и закрыл глаза. Иннокентий с виноватым видом подошёл ко мне и лизнул своим тёплым, шершавым языком мои царапины.
– Ты чего? – вздрогнув от неожиданности, спросил я.
– Больно? Давай, залижу? – вкрадчивым голосом предложил кот. – Быстрее пройдёт.
И, не дожидаясь моего согласия, усердно заработал языком.
– Ты не подумай, я вовсе не трус какой-нибудь, – закончив медицинскую обработку моих ран, извинился Иннокентий. – Вот только воды немного боюсь.
– Знаю, – решил поддержать его я. – Воды все кошки боятся. Ты тут не исключение.
