Или голос Нила?
Плевать! Много чести этому хлыщу: думать я ещё о нём буду! А вот возьму, и не буду! И всё.
Легко сказать: не буду.
Я всегда замечала, что мысли – нечто само по себе существующее, и воздействию разума и силы убеждения неподдающееся.
И всё-таки, как только какие-то намёки об этом странном парне возникали в моей голове, я тут же отбрасывала их и переключалась на что-то ещё. Но если управлять собой дома в некоторой степени было возможно, то, отправившись вечером на луг, где всё напоминало о недавних встречах с ним, отделаться от этих мучительных терзаний я уже не могла.
И каково же было моё удивление, когда я буквально ощутила позади себя едва различимые шаги и, обернувшись, увидела его!
– Привет, – поздоровалась первой, силой удерживая себя на месте.
Не хватало ещё подскочить навстречу этому негодяю!
– Привет, – улыбнулся он и сел рядом. – Позволишь?
– Да, – легко ответила я и, чуть помедлив, произнесла: – Я хотела извиниться за своё поведение.
– Ты уже извинялась.
– Разве? Когда?
– Когда нагрубила мне в первый раз.
Я едва не поперхнулась от такой наглости. И как он смеет? Да что он себе позволяет? Да я вообще не должна перед ним извиняться!
– Можешь не озвучивать, по твоему лицу итак всё ясно, – хмыкнул он.
Я залилась краской, чувствуя себя немного пристыженной.
– Ты нахал! – с чувством презрения бросила ему прямо в лицо.
– Учти: в третий раз извинения не принимаются.
– Да это ты должен извиняться! – вспылила я.
– Разреши уточнить: за что именно? Насколько я помню, это ты всячески стараешься указать мне моё место в обществе и оскорбляешь различными, не пристойными для дамы твоего круга, словечками. Разве нет?
Я ошарашенно моргала и ловила ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Просто не верится, что я сижу сейчас и слушаю этот бред. Почему я ещё тут?
– Так, я своё дело сделала, моя совесть чиста. А теперь – всего доброго! – Я подскочила, решительно намереваясь отправиться восвояси, то есть домой, где меня никто не заставит краснеть и смущаться, но прозвучавшая вслед фраза так и пригвоздила к месту:
– Разве я сказал, что простил?
Он говорил это с преувеличенным пафосом, явно манерничая, и я чувствовала себя так, словно нас поменяли местами: я вдруг стала девушкой из низших слоёв общества, а он – этакий барин, раздающий величественные указы направо и налево. Может быть, он именно этого и добивался? Чтобы я почувствовала себя на его месте?
– Что? – обернувшись, я сделала глубокий вдох, чтобы не сказать этому мерзавцу «пару ласковых».
– Да, – только и сказал он, и отвернулся, словно меня здесь уже и не было.
– Даже интересно, – делая несколько шагов в обратном направлении, ближе к Нилу, произнесла я. – Что же ты требуешь в качестве извинения? Может быть, булочку с маком тебе испечь?
– Ну, от булочки с маком я никогда не откажусь, но разве что в качестве бонуса, – ничуть не обиделся от моей колкости.
– Тогда что? – рявкнула я. – Говори скорее или я ухожу.
– Мне нужен твой поцелуй.
Если мне пару раз до этого казалось, что меня лишили воздуха, то это было сущим пустяком по сравнению с тем, что я ощутила на этот раз. Из меня как будто и в самом деле откачали весь воздух. Я закашлялась.
А Нил неторопливо поднялся, пару раз несильно стукнул меня по спине и, стоя на неприлично близком для людей его уровня расстоянии от меня, продолжил издеваться:
– Переварила?
– Сволочь! Какая же ты сволочь!
