У меня же со зрением никаких проблем вроде бы не наблюдалось, поэтому принадлежность сгорбленной фигуры к миру живых я отмёл сразу. Видневшаяся кожа на открытых участках тела имела бледно-зеленоватый оттенок, кое-где содранная вместе с мясом до самой кости. Один глаз покинул глазницу и теперь свободно болтался на ниточке нервов и сосудов. Да и духан от него шёл… Будто банку ацетона на протухшую колбасу пролили.
С каждым новым метром амбре набирало силу, а я сидел примороженный к бревну, не в силах пошевелиться. Как назло, моё сознание именно сейчас начали раздирать диаметрально противоположные чувства. Да так сильно, что оно едва снова не развалилось на части. Где-то в глубине души вовсю скреблись кошки, умоляя с воплем бежать отсюда, не разбирая дороги, а с другой стороны озорной голосок предлагал встать и померяться силушкой с ходячим мертвецом.
– Так, ушлёпки… – прошипел я сквозь стиснутые зубы. – А ну-ка заткнулись все там!
Помотал головой, похлопав для закрепления эффекта себя по щекам. Вроде бы немного полегчало, хотя симптоматика, конечно, тревожная. Мне ещё только настырных голосов в голове не хватало, для полного счастья.
Зомбарь, издав утробный клокочущий звук, зашаркал ко мне куда энергичнее. Вряд ли он тянул ко мне руки для дружеских обнимашек, так что я спрыгнул с валежника и стал понемногу отступать вниз, к речке.
Валить его надо в любом случае – такое существо оставлять за спиной никак нельзя. Очень сомневаюсь, что ему знакомы такие понятия как усталость и сон. Вот голод – вполне возможно. Только лезть в рукопашную никакого смысла не было, лучше воспользоваться уже проверенным способом. Друид я, в конце концов, или кто?
Неупокоенный тихонько завыл и ринулся в погоню. При всей своей неуклюжести он ни разу так и не споткнулся, перебираясь через не самую ровную местность. Какие-то остатки разума у него определённо остались: неглубокую яму мертвец обогнул, а перед колючими зарослями притормозил, завертев головой с единственным оставшимся в строю глазом. После чего пошёл за мной след в след, в единственный просвет между кустами.
– Рост.
Я развел пальцы в стороны, вычерчивая горизонтальную линию, и сосредоточился на ближайших к нему побегах. В описании было синим по белому чётко написано, что они будут подчиняться воле мага. То есть – моей. А сейчас я желал лишь одного – чтобы они как можно перевели зомбаря в разряд свежего удобрения.
Нахлынула ожидаемая слабость, но не так беспощадно, как вчера. То ли организм успел хорошо отдохнуть, то ли кипящий в крови адреналин сгладил потерю сил.
Ежевика затряслась, будто от порывов сильного ветра и выстрелила в сгорбленную фигуру шипастыми ветвями. Одни пробили холодное тело насквозь, другие туго оплели конечности и принялись елозить туда-сюда, пытаясь перепилить тугую плоть. Не циркулярка, но тоже впечатляет.
Однако мертвечина поддавалась с трудом и скрипом, будто её кто-то успел основательно прокоптить. Думаю, будь у кустарника чуть больше времени, он бы справился с таким крепким орешком, но уже секунд через пять-шесть побеги стали один за другим чернеть и отмирать.
Дёргающийся в крепких путах зомби принялся понемногу освобождаться, пусть и с висящей безжизненной плетью левой рукой. Он оказался куда прочней, чем принято изображать его братию в кинематографе – любое живое существо с такими ранами не смогло бы не то что жить, а банально двигаться. А ему хоть бы хны.
