– Можешь. Только почему для этого надо чужих жён-то похищать?
Афродита поджала губы и таким же суровым, как у Зевса, тоном ответила:
– Потому, что я богиня, а слово богини – закон! Или это уже не так?
– Так, – спокойно ответил Зевс. – Только что ж Елена за Менелая вышла, если ты её Парису обещала?
– Я запретила Тиндарею выдавать её замуж, но он ослушался. – Тут Афродита слегка усмехнулась. – Ну, Тиндарей своё за это уже получил.
Зевс сердито побарабанил пальцами по подлокотнику трона:
– Тиндарей человек благочестивый и богобоязненный. Сам бы он никогда против воли богов не пошёл. Кто-то тут сбил его с толку. Афина! Не отворачивайся – я с тобой говорю! Твоя работа?
– Ну моя.
– Ты знала, что Афродита обещала Елену Прекрасную Парису?
– Ну знала.
Очередной раскат грома.
– Так что же ты, дурёха, устроила?!
– Папа! – взвизгнула Афина и расплакалась – таким обидным словом её ещё никогда не обзывали.
– Цыц! Только сцен мне тут не хватало! Я тебя богиней мудрости назначил – я же тебе быстро фронт работ поменяю. Будешь у меня средиземноморских креветок грамоте учить, раз такая умная! Быстро отвечай, зачем Тиндарея подбила Елену замуж выдать!
– А что ж ей теперь из-за Фроськи век в девках оставаться?!
Афродита расхохоталась в лицо Афине. Это выглядело очень грубо, но заявление вечной девы прозвучало действительно так смешно, что улыбнулась даже Гера, которая сейчас была на стороне Афины. Да и сам Зевс, несмотря на всю свою сдержанность, слегка скривил губы. Афина же покраснела так, что от её ушей можно было бы зажечь лучину.
– Ну, какое-то время можно посидеть в девках, – заметил Зевс. – Большой беды в этом нет, это же не навсегда. Все ждут, и Елена бы подождала. Разве она какая-то особенная?
– Она особенная, – неожиданно вступила в разговор Гера, которая до сих пор молчала и делала вид, что происходящее не имеет к ней отношения. – Она вся в родителей.
Зевс вопросительно посмотрел на жену:
– Ты это к чему?
– Я это к тому, – медленно, с расстановкой ответила Гера, – что мать её шалава подзаборная, отец кобель бесстыжий, а она вся в них пошла. Не смотри так – я знаю, что говорю. И ты знаешь.
Зевс отвёл взгляд.
– Что, это обязательно надо сейчас при всех обсуждать? – пробормотал он.
Гера не ответила и величественно села, гордая тем, что ей удалось смутить мужа.
– Издержки политеизма, – мрачно подытожил громовержец, – сколько богов, столько и мнений.
К нему опять вернулось то неприятное чувство, какое он испытал на свадьбе Фетиды: ситуация снова вышла из-под контроля, но теперь дело складывалось посерьёзнее, чем простая драка трёх подвыпивших богинь. Беды было не миновать.
Предстояли великие события, никто даже и не обратил внимания на замечание Афродиты о наказании Тиндарея, поскольку судьба одного человека или одной семьи теперь значила слишком мало. Возможно, Тиндарею самому стоило бы понять, что его проблемы – сущий пустяк в масштабах мировой истории, и ему бы полегчало, но он, к сожалению, не умел глобально мыслить и воображал себя очень несчастным.
Очаровательный мальчик Эрот по своему характеру мог бы работать наёмным убийцей. Впрочем, когда надо, он им и был. За это Афродита прощала ему мелкие пакости. Вот и сейчас он успешно расправился с семьёй Тиндарея, выполняя заказ матери и на радость ненавидевшей эту семью ревнивой Гере.
– В чём я провинился? Чем я разгневал богов? – стонал Тиндарей. – Сколько горя и позора в один день: Елена, Кастор, Полидевк!
