Может, я схожу с ума? Я не ощущаю в ней истинную, не испытываю к ней тепла, и всё же меня манит… Облизываю сухие губы от новых картинок в голове, но сейчас это уже не воспоминания, а фантазии. Я представляю, что случилось бы, если бы тогда, той ночью, нас не прервали. В штанах тут же становится тесно, а дыхание тяжелеет. Голова идёт кругом. Откидываюсь на спинку кресла и пытаюсь успокоится. Удовлетворять себя самостоятельно не хочется, посещать бордель или местных красавиц, готовых отдаться многим, — тем более. Я желаю именно её. Чем же она меня подкупает?
Невинностью? Точёной фигурой? Милыми изумрудными глазками или пухлыми губками, которые она искусает в кровь, как только я прикоснусь к ней? Чёрт подери! Не знаю! Не знаю, чем! И это ещё больше подстёгивает меня сорваться и улететь к ней, чтобы разгадать проклятую загадку раз и навсегда и никогда к ней не возвращаться. Тормозит лишь долг перед императором. Я обязан быть здесь, пока всё не уляжется.
Дабы снять напряжение, иду в душ. Долго стою под ледяной водой и практически не ощущаю её температуры. Тело горит, а сердце рвётся из груди. Как никогда, я чую рвущегося наружу дракона. Он рвёт и мечет от того, что не видит ту самую. А я не могу удовлетворить ни его, ни свою потребность в ней. В голову лезут грязные мысли и картинки. Член превращается в дубинку, и потому я решаю снять напряжение в полёте. Раньше мне это помогало.
Впрочем, раньше я никого так не желал. Мне и душ не нужен был, чтобы угомониться. Вытираюсь полотенцем и прямо в нём выпрыгиваю в окно, навстречу завывающей метели. Дракон отзывается вмиг, а превращения даже не приходится ждать. Несколько часов полёта просветляют мои мысли, наполняют душу светом. Наконец, вымотавшись, возвращаюсь в покои и падаю на кровать.
Утром меня будит камердинёр.
— Его Величество просил передать, что ожидает вас на аудиенции, — оповещает слуга.
— Личная или деловая встреча? — уточняю.
— Личная.
После утренних процедур одеваюсь. Белой рубашки и брюк хватает для посещения дяди. Одеваться красиво не хочется, тем более, что император ожидает меня в своих же покоях.
— Ваше Величество, — кланяюсь, — доброе утро.
— Аллан, — кивает он, — рад, что ты пришёл. У меня для тебя новость, — мужчина указывает на кресла, располагающиеся друг напротив друга. — Присаживайся, — и садится сам.
Быстро исполняю просьбу и внимательно слушаю:
— Говорите.
— Ты отстранён с должности главы государственного сыска до момента, пока у тебя и твоей невесты не закончится медовый месяц, — дядя холодно смотрит на меня. Его глаза точно такие же, как и мои, но волосы чёрные, будто крыло ворона.
— В чём моя провинность? — спрашиваю, удивившись.
— В том, что ты дела государственные ставишь выше дел личных. Со мной ничего не случилось, жив-здоров, но ты так и не покидаешь меня, работая изо всех сил. К тому же, думаю, что покушение на мою жизнь было лишь маленькой проверкой. Тренировкой. Захотели бы убить, сделали бы нечто иное. Как видишь, я даже не ранен.
— Дядя, истинный дракон преисполнен чести. Тот, кто хочет стать новым императором, мог бросить тебе вызов, но они играют втихую. Трусы и подлецы, — рычу сквозь зубы. — Они способны на всё. Ты дорог мне, и я не хочу тебя потерять, поэтому считаю моё отстранение от дел нецелесообразным. Сейчас не время рисковать.
— Аллан, — останавливает Керрагон, — ты мне как сын. И я для своего сына хотел бы лучшего. Какие бы времена не были, женщина не должна долго ждать. Иначе она пострадает-пострадает и найдёт себе другой объект воздыхания.
