Читать онлайн Игорь Виняр - Вопрос формы

Профессор очень не любил, когда опаздывали на утренние пятиминутки. Это его раздражало. Чаще он отделывался пронзительно-уничтожающим взглядом в адрес опаздывающего. А когда на месте отсутствовало несколько человек, в том числе и доцент, он чувствовал себя просто обиженным.

Сегодня были все. Максим Исаакович неизменно занимал свое место возле окна. Вечно засаленные очки сидели на носу так, что больше он смотрел поверх очков. Ниже среднего роста, седой, сутулый, профессор вполне выглядел на свои 70 лет. Своей внешностью он производил отталкивающее впечатление. Справедливости ради он никогда не стремился произвести лучшего. Носил только то, что ему когда-то давно приобрела жена. Его демисезонная курточка с выцветшим беретом уже не выдерживали никакой критики. Но у него даже в мыслях не было что-нибудь сменить в своем гардеробе.

Рядом возле окна и тоже лицом к аудитории сидела заведующая отделением Людмила Степановна. Касаясь её внешности, нужно отметить полную противоположность Максиму Исааковичу. Очаровательная блондинка лет сорока носила всегда расстегнутый халат, позволяющий увидеть её красивое платье или блузу под цвет губной помады.

Она была уверена не только в своей внешности, но и в способности остаться на высоте в самых различных конфликтных ситуациях. Одно удовольствие наблюдать, как Людмила Степановна из обороны умело переходит в наступление.

Итак, началась обычная утренняя пятиминутка. Молодой ординатор встал, чтобы доложить о своем ночном дежурстве. Все знали о его авантюристических наклонностях и поэтому невольно были напряжены. Как оказалось, не напрасно.

– Вы помните, Людмила Степановна, что вчера в мою палату поступила бабуля 84 лет? Так вот, я её осмотрел, но у неё такой букет патологий, что его не впишешь ни в какой диагноз.

– И что же ты написал в истории болезни? – не столько с любопытством, сколько с издевкой спросила Людмила Степановна.

Олег знал, что на следующий день, так или иначе, сработает палочка-выручалочка. Или профессор, или доцент, или заведующий отделением будут делать обход его палаты и обязательно поставят диагноз. Именно поэтому в нужной графе он оставил место, чтобы заполнить его post factum в полном соответствии с мыслями его старших товарищей.

– Дело в том, что я не успел поставить диагноз.

– То есть как? – В этом вопросе заведующей уже явно слышалось ехидство.

– А так, что приехала дочь и забрала её домой.

Все присутствующие переглянулись. Максим Исаакович доселе равнодушный в упор посмотрел на Олега поверх своих очков. В его практике ещё не было случая, чтобы больную, почти умирающую старуху, забрали домой в тот же день, что и положили.

– Людмила Степановна, я не сделал ничего предосудительного. На момент, когда она начала агонировать (а это примерно в 23 часа) в палате была её дочь. Когда она поняла, что матери осталось жить несколько минут, её вопрос был естественным.

– Какой вопрос?

– Насчет вскрытия. Они там какие-то верующие и не совсем это приемлют.

– Ну и что ты сказал?

– Я сказал, что по закону, если больной умирает в больнице, то вскрытие должно производиться в 100%. А если дома, то на усмотрение родственников.

– И на каком юридическом основании ты её отправил?

– Я взял с дочери расписку-заявление примерно о том, что она просит забрать мать домой и в случае чего претензий ни к кому не имеет.

Вольно или невольно Олег становился героем дня. Завораживающие взгляды особенно молодых ординаторов так и пронизывали его. Все присутствующие понимали, что умерший отвозится в морг с готовым клиническим диагнозом, поставленным при жизни. И не дай Бог этот клинический диагноз не совпадет с патологоанатомическим, то жди разбирательств и нервотрепок в течение нескольких месяцев. А какой удар по престижу клиники и отделения! И вот чудо – все оказались вне удара.

– Ну и как же она уехала домой, на троллейбусе?

– Троллейбусы ночью не ходят, и поэтому я вызвал скорую.

– И как быстро она приехала?

– Она вообще не приехала. Я сдуру сказал, что она умирающая. На том конце провода отвисла челюсть и мне сказали, что скорая отвозит умирающих из дому в больницу, но не наоборот. Тогда я позвонил и вызвал такси. Теперь я был умней и не сказал, что придется везти агонирующую старушку. Через 10 минут такси было у порога. С дежурным медбратом мы снесли носилки прямо к машине. Так как мы несли старушку, а не труп, то пришлось нести головой вперед и на лестнице вольно или невольно голова оказалась ниже туловища. И это способствовало…

– Чему?

– Тому, что когда носилки поднесли к такси, она уже не дышала.

Все присутствующие ещё раз переглянулись. И все были рады, что сегодня никто из них не опоздал. Олег ждал вопроса насчет того, что было потом, но никто не решался его задать.

– А потом был мой вопросительный взгляд в сторону дочери умершей: продолжать реэвакуацию или…

И решительным жестом она отвергла всякие или…

Труп мы водрузили на заднее сиденье и придали ему сидячее положение. Дочь села рядом и стала придерживать…

– И как на это отреагировал таксист? – не выдержал Максим Исаакович.

– Таксист не знаю, но вот его ночная пассия, сидевшая рядом и вполоборота наблюдавшая за всем происходящим, так вот у неё дымящаяся сигарета вывалилась изо рта.

Профессор нейрохирургической кафедры Александр Иванович Горбась очень внимательно слушал Людмилу Степановну о том, что вчера произошло на их терапевтической кафедре. Красивый брюнет пятидесяти лет сейчас видел перед собой не пассию, а потенциального партнера в его гениальных задумках. Он понимал, что одному ему не справиться, нужен помощник и не один.

– Как ты говоришь, зовут вашего молодого авантюриста, Олег?

Людмила Степановна кивнула головой.

– А что он собой представляет, откуда такой взялся?

– Хотя сам он местный, но взялся из сельского врачебного участка, где отработал три года после института. Не женат, довольно амбициозен, но при этом звезд с неба не хватает, так себе, середнячок…

При этих словах профессор от удовольствия аж поерзал в кресле. Это как раз то, что ему нужно.

– Слушай, Люда, организуй нам встречу. Только преподнеси ему так, что он больше заинтересован, а я как бы делаю ему одолжение.

– Мне не трудно, но зачем тебе это надо?

У Александра Ивановича от негодования блеснули глаза.

– Почему ты во мне видишь только любовника? Я, прежде всего ученый. И пока я относительно молодой, пока мои руки способны держать скальпель, я хочу свое имя оставить в истории медицины. Но, работая с крысами, в лаборатории, я своего добьюсь лет через сто. Но через сто лет мне будет сто пятьдесят, и я не успею насладиться результатами. Поэтому сейчас я буду идти на риск, если хочешь – на преступление. Но это от нас зависит, как это классифицировать: как преступление или как избавление от старости. И вот твой Олег со своими амбициями мне поможет. Его амбиции – мой талант. Ему я пообещаю, что его имя будет в соавторстве.

Теперь Людмила Степановна смотрела на него не как на своего красивого Сашу, а как на талантливого, дерзкого в своих планах, может даже гениального ученого.

***

На столе стояла бутылка коньяка и нарезанный лимон. Александр Иванович и Олег сидели напротив друг друга. Перед встречей профессор долго думал: то ли сразу брать быка за рога, то ли начать «прощупывание» издалека.

– Олег, я слышал, что Вы, уже, будучи врачом, делали попытку поступить в театральное училище?

– Я обычно это не афиширую, но раз Вам известно, то да, была такая глупость.

– Почему же глупость? Каждый человек себя ищет. Другое дело, что не всегда находит, но тут скорее зависит не от человека, а от того, как фишка ляжет. Ну и чем же закончилась Ваша попытка?

– Тем, что я сейчас сижу перед Вами и не в качестве Народного артиста, а в качестве… А я даже не знаю в каком качестве? Что за любезное приглашение с Вашей стороны, по какому поводу банкет? При этих словах Олег отхлебнул из своей рюмки.

– Так всё-таки что Вам помешало стать на путь, ведущий к Народному артисту? Если бы я был в комиссии я бы не оставил без внимания столь неординарную личность. Да, да, не улыбайтесь. Я с восторгом выслушал Ваши приключения с умирающей старушкой. Что ни говори, но Вы были на высоте.

– И Вы думаете, что этой высоты было бы достаточно для театрального? Им там смазливых подавай, и чтобы фамилия твоего близкого родственника была в энциклопедии.

Профессор посмотрел на собеседника и отметил про себя, что до смазливости и стройности ему далеко.

– А кто Вам сказал, что театральное – это единственный путь к известности? В отличие от Древнего Рима и даже в отличие от фашистских гетто Вы живете в современном мире, где каждый может начать с нуля, с чистого листа и добиться того, чего хочет. Ну, во всяком случае, почти добиться. И вот сейчас я Вас пригласил именно с этой целью.

Последовала пауза, во время которой профессор допил свою рюмку, наполнил обе и аппетитно закусывал лимоном.

– То, что я намереваюсь Вам предложить, пока абсолютно секретно. И если Вы в чем-то сомневаетесь или боитесь, скажите сразу. После посвящения Вас в суть дела отступать будет поздно. И в случае отказа Вы будете нежелательным свидетелем. Ой, как трудно быть нежелательным свидетелем. Лучше ему вообще НЕ БЫТЬ.

Но в случае, если с моей помощью, вернее под моим руководством Вы всецело реализуете свой организаторский талант, свой авантюризм в лучшем смысле слова, то чем Бог не шутит, может и Ваше имя будет в энциклопедии.

Олег допил свою рюмку, налил и снова выпил. Непонятно от чего у него раскраснелось лицо: от коньяка или от предвкушения чего-то великого.

– Так быть или не быть?

– Я должен подумать.

В обязанности клинического ординатора кроме всего прочего входит подготовка профессора к лекции. Сейчас Олег развесил на доске таблицы и возле кафедры положил указку с мелом. Зашел Максим Исаакович, аудитория встала и после определенного жеста села на свои места.

– Староста, если не знаете точно, то скажите примерно, сколько студентов присутствует?

– Думаю, что около сто пятьдесят.

При этих словах профессор аж скривился.

– Запомните, молодой человек, самый высший критерий грамотности состоит в том, как человек умеет склонять числительные.

– На лекции присутствует около ста пятидесяти человек.

– Садитесь.

Лектор достал из кармана халата засаленные очки, надел их, тут же снял и положил возле себя. Сухим невыразительным голосом он произнес:

– Сегодня мы поговорим об инфаркте миокарда и о том, что ему предшествует. Все вы знаете, что примерно в половине случаев инфаркту предшествует приступ загрудинной боли. Его можно назвать приступом стенокардии или, что, то же самое, приступом грудной жабы. Если на вопрос: где у вас болит, больной показывает одним пальцем, то это всё что угодно, но не стенокардия. Но если он укажет на боль всей ладонью, то срочно ему под язык нитроглицерин. Запомните, нитроглицерин – единственное лекарство на планете, которое с самого начала, с момента его открытия являло собой абсолютное совершенство. Через тысячу лет лучше всё равно не придумают. И чем раньше больной воспользуется нитроглицерином, тем больше вероятности, что дело до инфаркта не дойдет. Человек, склонный к приступам должен иметь эти маленькие таблеточки везде с собой: в поезде, на работе, под подушкой, в туалете и даже в кармане фрака при вручении ему Нобелевской премии.