Лежат равнины, красками бедны.
Кудряшки туч еще скрывают солнце,
Светя на все ярчайшим кумачом.
На ветках бабуинов стайка жмется,
Пока еще забывшись сладким сном.
Лишь миг, мир снова в красках расплеснется,
Здесь ярко все, и звуки и цвета.
Яркий букет из запахов несется,
Неистова саванны красота…
*****
От начала времен и до этой минуты,
Миром правит жестокий закон перемен.
И пока нет того, кто суть жизни распутал,
Человек чает мысли, что он эпицентр
Всех событий земли и наверно вселенной.
Вызывает улыбку такой постулат.
Не являемся ль мы для природы гангреной?
Ведь продукт нашей жизни, для всех жутковат.
****
Терновый куст у поля расцветает,
Мир, просыпаясь, уж листвой покрыт.
Ручей с цветками в поле убегая,
Сруб огибает. Брошен, позабыт,
Сей сруб в природу бревна возвращает.
Как здесь он оказался, средь лесов?
В земле уже по окна завязает,
Еще немного, и в конце концов,
Природа заберет, что подарила.
Что отобрали, – тоже возвратит.
Мы для нее, как муха-дрозофила,
И смысл весь наш, он ей лишь приоткрыт.
Вторичность сознания
С реальностью столкнуться очень сложно,-
Ее фильтрует ощущений сеть!
Всю правду не узнаешь ты! Возможно,
И тень ее тебе не рассмотреть.
Буря
На дворе день ненастья,
Ветер гнет тополя.
Беспросветные страсти
Будоражат поля.
Море желтой пшеницы
Бьет волной в горизонт.
Нет ни зверя ни птицы.
Туч неистовый фронт
Краской темною злиться
На равнины земли.
Вновь гроза разразиться
Яркой вспышкой вдали…
****
На палубе пиликает музончик,
Но наш корабль начал путь на дно.
И те кто знают то, что путь окончен,
В спущенных шлюпках скрылись уж давно.
Двухцветный флаг закопчен и разорван,
Гимн корабля заезжен, осрамлен.
И крыс не видно, коих было прорва,
А экипаж до бунта доведен.
Сто раз уже меняли капитана,
Но штурман продолжал вести на риф.
В его мозгах дымит марихуана,
И старых карт дурной императив.
****
Тропа кривая, странной стороною,
Ведет страну в неведомую даль.
С двухцветным стягом, с славою дурною,
Таща с собой Мазепину медаль.
Чем дальше путь, тем строй манкуртов гуще,
Дурней манеры и страшнее культ.
А странно ведь – земля ж, как сад цветущий,
Всевышний в нее лучшее плеснул…
Хипочка старая
Она учила песни Дженис Джоплин,
И Джимми Хендрикса включала перед сном.
Спала с любым, кто хочет и способен,
Жила свободой и мечтала стать цветком.
И отрицая рамки временные,
Часы не знала, дни недели и года.
Длиннющий хайер, джинсы вековые,
Лишь автостопами меняла города.
Везде ждал сейшн с классным расколбасом,
Кровать в общине и не хитрая еда…
Прошли года и все исчезло разом,
Она же думала – все это навсегда…
Как пукнуть с яблочным запахом?
-Да! Как?
Скажи мне брат!
-Никак!
Хоть сам бы рад!
****
Да, бесы смертны,
уж Данте подтвердил!
Вы только верьте,
Но надо много сил!
Осторожно – невинный интеллект!
В хлеву, в дерьме и под панами -
Вот, что майдан наш наскакал.
Невинный интеллект (местами),
Мечте надгробным камнем стал…
А я ведь думал – обойдется.
Пускай поскачут, толку с них.
Быть может разум их проснется,
И это все затменья миг.
Но нет, как видно – не проснулся,
В такие дебри нас завел,
Что даже дьявол ужаснулся,
Звезды манкуртов час пришел.
Предночное мриво
Роскошный блюз «качает» Бонамасса,
В такт барабанит дождик за окном.
Еще не ночь, но мир уже без красок.
Вдруг молния просветит, грохнет гром.
И с каждым разом вроде легче станет,
Словно с грозой приходит чистота.
И словно бы, совсем не мзга буянит, -
Мир очищает странная среда…
Поет цыган…
Поет цыган и скрипочка играет,
