Это был человек азартный и вечно оправдывающийся. Он всегда громко разговаривал, переходя на срывающийся крик. Завсегдатай игорных заведений и различных скачек, Обстулов, за свои первые буквы в имени, фамилии и отчестве, получил прозвище «Три зеро». Когда он не посещал различные азартные заведения, то носился по городу в поисках игры на щелбаны. От чего на лбу у Осипа Охриповича образовалась небольшая ямочка. Двадцать семь раз он проигрывал свой дом и столько же раз отыгрывал.
Его жена Аглая Семёновна постоянно разбиралась с долгами и выигрышами мужа. В её руках всегда была кочерга. Это придавало Аглае Семёновне особого шарма. Словно бы дама всегда хотела пошевелить дрова в уютном домашнем камине. Она вечно ругалась на мужа и пыталась избить его кочергой, но всей душой любила его. Ей было с ним очень интересно. Жизнь наполнялась смыслом. Тем более что муж так коварно уворачивался от кочерги.
Как-то раз, Обстулов проиграл перила своего дома, три бочки солёных грибов и латунный тульский самовар. Если с отъёмом самовара и бочек с грибами вышло проще, то с перилами случилась оказия. Аглая Семёновна ни в какую не желала прощаться с чудными коваными перилами и вцепилась в них клещом. Пришлось отливать студёной колодезной водой.
– В дом… В гостиную… К гостям… – запричитал приказчик и погнал цыган с балкона.
В гостевой же, изрядно набравшийся веселья, танцевал потный канкан уездный полицмейстер Василий Львович Барашков. Гости весело подзадоривали его французским счётом цифр в надежде на то, что полицмейстер наконец упадёт от бессилия и оставит их всех в покое.
Уездный полицмейстер Василий Львович Барашков был кротким, любезным и справедливым человеком. Но совершенно менялся в сторону форменной образины, стоило лишь попасть ему в рот хоть капле водки. А попадала она ему часто. Так как Барашков не мог отказать себе в удовольствии, отметить с почтенными людьми какое— либо событие. Он очень любил людей. Такие перевороты личности часто оборачивались странными событиями.
Самым знаковым событием для него стал бал в доме губернатора, где уважаемый уездный полицмейстер, в состоянии полной образины, решил поддёрнуть, неудачно взбугрившееся, платье на губернаторше. Не рассчитав силы, он перевернул её вверх ногами и стал трясти, словно мешок с мукой. Платье не желало расправляться, и Василий Львович отшлёпал даму по заду с досады. Полицмейстера долго ловили по залам, за проделанное безобразие, почтенные гости. Задача осложнялась тем, что Василий Львович отстреливался солёными огурцами и довольно метко. В конце концов его связали шёлковыми скатертями и вынесли в чудный тенистый сад. Где возможно его били ногами дошедшие до полного негодования гости бала.
– Эх, винца то не грех! – воскликнул Осип Охрипович и моментально опустошил пол бутылки сливового вина, которое принёс с собой.
– Да только леший то и знает, где тебя носит. – недовольно пробурчал Логгин Затеевич и поправил подушки.
Ему нравился Обстулов за азарт и спонтанные мысли.
– Да-а-а-а.– протянул Осип, оторвавшись от бутылки, и продолжил.-Вспомнилось мне… Мой папаша вина аглицкого упился до смерти. Уж сколь на него микстуры извёл Илья Багрянович! Да тот лишь икал и булькал как налим! А потом и…
Обстулов махнул свободной рукой и как-то грустно улыбнулся.
– Пёс с ним! С папашей твоим! Ты лучше с уплатками присоветуй. Мои сыны похоже и впрямь одинаковы в наживе! Тут уж и не разобрать теперь. Уж ты то в каверзах силён. Ну и… Заработаешь деньгу. – перебил его Логгин Затеевич.
