Ворон ворону глаз не выклюет. Том III - страница 2

– Реликт испугался нового мира вокруг себя. Когда-то его народ тоже боролся с дейхе за эти земли – и проиграл. О, сколько в нём накопилось ненависти! И практически не осталось тех, кому она была предназначена. Стоило догадаться, к чему это приведёт, но меня не интересовали чувства мертвеца, пока он рассказывал секреты белых крыс. Он и в посмертии жаждал освободить свой дом, если не от дейхе – то от энлодов. Но что мог сделать жалкий могильный червь против стремительно растущей империи? И тогда он додумался до самого умного хода, на который была способна его пустая черепушка – захватить мой разум. Что случилось дальше, история не даёт позабыть до сих пор.

Виктор дрогнул, когда вокруг него повалились трупы: ряженые в многослойный атлас дамы, закованная в старинные доспехи стража, одетые в туники мужчины – кто-то зарезан мечом, кто-то загрызен зубами и задушен руками. Стекающая со стен чёрная жижа смешалась с кровью.

– Ты когда-нибудь жалела о том, что натворила?

– Ненависть червя питала мою собственную: к императрице, к завистникам и клеветникам, ко всем, кто не верил в мои достижения и уверял остальных, что я заслужила своё место в покоях императора. Глупцы! Хэвард Хоррус всегда больше любил науку, чем плотские утехи. Эту страсть мы и правда разделяли, – Кэйшес накрыла ладонью брошь в виде бражника, приколотую напротив сердца. – Многие получили по заслугам, но я сожалею, что в жернова попал сам Хэвард, его родные, мои ученики и друзья. Посмотри на это жалкое существо!

Она указала на тень, которая пряталась за троном. Сжавшись в три погибели, существо куталось в знамя Хоррусов, но ткань была слишком коротка, чтобы скрыть истекающие чёрной жижей кости и гигантский лиловый глаз, сияющий в грудной клетке. Жуткое, отвратительное, но жалкое ли?

– Куча костей, которую я тащила к свету в мешке на своём плече. Как этот отброс посмел низвести меня до роли марионетки? Да ещё сбежать, когда за мной явились приближённые Квадранты, – голос Кэйшес всё меньше походил на человеческий. От его гула закладывало в ушах. – Спустя столетия он вновь собирает вокруг себя людей, но без них так и остался ничем!

Внезапно всё стихло. Исчезли и костлявый уродец за троном, и трупы, и жижа. Кэйшес сердито откинула с плеча кудри, которые распадались на бражников от малейшего движения.

– Гоняться за Левиафанами бессмысленно, а вот саму заразу можно остановить – если выжечь её источник. Как добраться до него? Это непросто. Но я смогу.

– Амбиции твои и правда велики, – Виктор тряхнул ногой, до сих пор чувствуя липкое прикосновение жижи. – Но ты покоишься в стальном гробу на дне колодца. Оттуда далековато до Глотки Предтечей.

– Вода и время подточили мою темницу. Я вырвусь из кокона, и чем больше жертв, тем скорее это произойдёт. Тогда даже ледяная пустошь не спасёт Скорбящего палача от моего роя.

Видение распалось на части, и Виктор вернулся в пыльный цех. За всё время, что его разум «гостил» в тронном зале, он успел сделать от силы пару шагов. Если история о Скорбящем была очередной попыткой Кэйшес склонить его к беспорядочным убийствам – то пусть старается лучше.

Накануне праздника пасмурная серость Дарнелла разбавилась красками: в фонарях обычные стёкла заменили на цветные, деревья украсили лентами, а от развешанных повсюду броских листовок, зазывающих на концерт Элли Белл, рябило в глазах. За преображением города Виктор наблюдал с безразличием, куда сильнее его цепляло висящее на каждом столбе лицо Хейда. Откуда взялись гончие листы? Неужели Хейд выжил и успел во что-то влипнуть? Виктор ускорил шаг. Хотел сначала наведаться в Горбы, но слабая, глупая в своей наивности надежда потянула его к «Рыбьему хвосту».