За спиной хлопнула дверь, и Эстелла невольно вздрогнула. На несколько мгновений удалось забыть, что позади шел Мэлоун, не позволяя передумать и сбежать.
– Буду очень благодарна, если мы не станем зря тянуть время, – Эстелла нахмурилась, глядя, как поверенный усаживается в отцовское кресло.
Словно именно он здесь хозяин. И насест с Гарушем поставил справа от себя, как это делал отец.
Поверенный поймал взгляд Эстеллы, коротко кивнул.
– Он тоже должен засвидетельствовать все, что здесь будет сказано, – раскрыл брошенный вороном на стол перед ним конверт, и осколки сургучной печати рассыпались по столу. – И да, мне не меньше вашего хочется поскорее закончить все это, юная леди.
«Юная леди», значит? Прозвучало немного обидно. Впрочем, не так обидно, как пренебрежительное «графиня» от некоторых гостей. Или все дело в том, что он знает чуть больше, чем все остальные? Всего на мгновение мелькнувшая улыбка тут же исчезла с лица Эстеллы. Почти не чувствуя ног она дошла до резного кресла около стола. Жесткого и ужасно неудобного, как оказалось. Не удивительно, что посетители здесь надолго не задерживались.
– Не хочешь занять свое место? – Эстелла указала Мэлоуну на второе кресло, рядом, пытаясь скрыть нахлынувшую оторопь. Но тот остался стоять у двери.
– Я как раз на своем месте.
Спорить не было ни желания, ни сил, так что Эстелла вновь обернулась к поверенному, развернувшему белоснежный лист с фамильной печатью Барксов. Расправивший крылья ворон – почти такой же, как сейчас сидел по правую руку от поверенного и заглядывал тому через плечо.
– Прошу об одном, – в голосе поверенного послышалось неподдельное сочувствие. Эстелла крепко сжала подлокотник кресла. – Не принимайте то, что сейчас услышите, слишком близко к сердцу. Наверняка, я абсолютно уверен, у них были причины так поступить.
«Да читайте уже!» – хотелось крикнуть, но вместо этого Эстелла протянула руку, пытаясь выхватить бумагу у поверенного из рук. Однако тот вовремя поднес ее к лицу, подслеповато прищурился.
– «Сия воля наша, графа и графини Баркс, должна быть оглашена в одном единственном случае…» – поверенный прочистил горло, прежде чем продолжить. Вынул из кармана пиджака маленькую серебристую флягу, сделал глоток. – «…Единственном случае: если обстоятельства нашей кончины будут вызывать хотя бы малейшие сомнения у наших доверенных лиц».
– Лиц? – Эстелла вскинула брови. – Я не ослышалась? И много таких?
«И как много еще я не знаю о делах родителей?»
– Оба здесь, – ответил до сих пор молчавший Мэлоун.
«Похоже, вообще ничего», – вынуждена была признать Эстелла. А поверенный продолжил зачитывать волю двух людей, которые с каждым словом казались ей все более чужими.
– «Нашей единственной дочери, Эстелле Лин Баркс, завещаем полное содержание до дня ее замужества, либо пожизненное, если таковой день не настанет. Кроме того, ей дозволяется проживать в родовом поместье Баркс столько времени, сколько она сама этого пожелает».
И вроде стоило бы выдохнуть с облегчением. Если бы только поверенный снова не замолчал, чтобы сделать глоток из своей фляжки.
– Видимо, есть какое–то «но», – поторопила его Эстелла, заставив поперхнуться.
– Да… да, кое– что… спорное, так сказать. «Обладателя же графского титула семьи Баркс мы завещаем выбрать нашему фамильному ворону, Гарушу».
– Что?
Нет, это определенно была какая–то насмешка! Эстелла не удержалась и все же выхватила листок у поверенного. Строчки расплылись перед глазами, но прочесть и убедиться в правдивости слов поверенного она сумела. Дочитать написанное – тоже. Разжала руку, и завещание медленно опустилось на пол.
