– Будешь в белом? – Для чего-то интересуется Дима. Я бросаю в его сторону недовольный взгляд и успеваю заметить восхищение. Он даже не пытается это скрывать.
– Другого по случаю нет. Это я готовила к нашей с тобой свадьбе.
Я подхожу к зеркалу, достаю щетку для волос и пытаюсь расчесать густую копну длинных прядей темно-русого цвета. Локоны спереди закалываю на затылке. Затем подвожу глаза черным карандашом, растушевав линии под нижним веком пальцем. Это подчеркивает серый цвет зрачков и украшает миндалевидную форму с опущенными уголками. На чуть припухлые губы наношу бальзам и отхожу на пару шагов назад. Выгляжу странно. В белом нежном платье, взгляд цепляющий, чужой… Давно я не красилась и не надевала красивые вещи. На вылазках в леса нужно быть незаметной.
– Щеки впали, – замечает Дима, – И скулы стали острее. Ты мало ешь?
– Просто иногда забываю. Валюсь с ног от усталости и в кровать. Не до еды.
Друг вздыхает. Он подходит ко мне со спины, заботливо прикасаясь к плечам. От тепла его ладоней по коже бегут мурашки.
– Тебе надо заботиться о себе. Подумай над тем, чтобы завязать.
– А ты, – я ловлю взгляд зеленых глаз в отражении, – Сам то смог? Я знаю, что ты промышляешь заработками.
– Иногда случается. Без торгов люди не переживут Стужу. Но в свое время можно уйти. Стать тем, для кого будут ходить в леса.
– Придет время, так и будет, – на моем лице появляется фальшивая улыбка. Я правда стараюсь. Мне не хочется заводить разговор о цели, которая вынуждает меня держаться за рискованное дело до последнего.
– Идем?
Дима снимает с вешалки мое пальто серого цвета и помогает одеть. Через минуту мы выходим. Парень шагает активно, а мне будто к ногам привязали пару кирпичей. Представляю лица знакомых, если они увидят меня. Хотя наплевать, что они скажут, ведь на самом деле все мысли заняты другим.
«П»-образная площадь находится между четырьмя домами. Она небольшая, вместит не более двух тысяч человек, если набить ее битком. Сейчас же человек шестьсот. И я знаю, что расчеты верны, поскольку сама неоднократно занималась организацией праздников и подсчетами. В юности, до перелома в сторону сухой одиночки.
Восьмиэтажные дома как будто поддерживают лампочки и факелы своим теплым светом окон. Повсюду разбросана красно-желтая листва, организована площадка для танцев, сцена выступающим и отдельно зона питания, где разливаю вкуснейший компот из сухофруктов и раздают пирожки с яблоком.
На улице ощутимо потеплело, от того многие молодые люди поскидывали верхнюю одежду на дальние свободные столы.
«Танцуй, народ!
Стужа идет!
И чтоб ее прогнать, надобно под каблук ее загнать
Ай-да, Ай-да, под каблук загнать»
На сцене громким бархатным голоском заливается Любиша. Она поет на каждом мероприятии. Добрые песни она поест с настроением, а печальные с тоской и болью.
– Ты здесь будешь? – Дима наклоняется к моему лицу, я киваю.
– Хочу послушать. Мне она нравится.
– Я потягаю гири, если что ты ищи меня там.
Я смотрю в зеленые глаза друга, а затем за его плечо. Вдалеке, где мужчины соревнуются в силе, стоит Вера. Она активно ищет будущего супруга, красуясь среди потенциальных женихов. А Дима как-то скоро туда заторопился.
– Она симпатичная, – говорю, едва не прикусив себе язык, – Отдыхай, Дим. Найдемся.
– Ты точно в порядке?
– Я сюда за мужем пришла. Если ты будешь стоять рядом, ко мне никто не подойдет.
