– Хватит, Егор! Спасибо тебе!
– Мне не сложно, – ответил парень, – я еще не устал.
Размахнулся что есть силы, ударил по полену, а попал по руке. В последний момент чудом развернул топор плашмя, иначе остался бы без пальцев. Отбросил его в сторону, сдавленно крикнул, прижал пострадавшую конечность к груди.
Алена шумно выдохнула, поняв, что все обошлось, и поспешила на помощь. Попросила Егора пошевелить пальцами. Убедившись в том, кости целы, сбегала к ручью за холодной водой, намочила кусок ткани, приложила к тыльной стороне ладони. Хотела отругать его за неосторожность, но на парня было жалко смотреть. Ясно, что старался обратить на себя внимание, иначе не промахнулся бы.
– Потерпи немного, скоро станет легче, – сказала девушка. – И будь осторожнее в следующий раз. Так и без руки можно остаться.
Егор улыбнулся, широко, открыто, так, что нельзя было не улыбнуться в ответ, и вдруг спросил:
– Через седмицу Осенины будем отмечать, праздник урожая. Я за тобой приеду. Пойдешь со мной?
Голубые глаза горели надеждой, щеки чуть покраснели. Видно, нелегко ему далась эта просьба, а может быть, он и не верил, что девушка согласится.
– Пойду, – ответила Алена, чувствуя за собой вину.
________
[1] Красный угол – самое почетное место в избе, в котором находились иконы и стоял стол. Обычно он был обращен на юго-восток.
[2] Седмица – неделя.
11. Глава 11 Осенины
Время до праздника пролетело быстро. Алене казалось, что прошла не неделя, а целая вечность, хотя она ни минуты не сидела без дела: собирала и сушила травы, училась готовить из местных продуктов, успела перешить одно из платьев матери, которые сохранила Найдена.
Девушке не хватало общения. Травница знала множество былин, делилась своим опытом, рассказывала ей о матери, но не могла заменить подруг и сверстников. Алена скучала по Маше и Насте, вспоминала Артема, вечеринки с друзьями, попытки пробраться в ночной клуб, в который в силу возраста ее так и не пустили.
Наконец, долгожданный день наступил. Он начался с того, что Найдена потушила старый огонь в печи и принялась разжигать новый. Взяла кусочек дерева, вставила в углубление палочку и принялась быстро вращать ее. Некоторое время спустя лежавшие рядом сухие стебли растений вспыхнули. Ярко-желтое пламя на мгновение озарило избу, перекинулось на восковую свечу, что поднесла к нему травница. Последняя обошла с ним весь небольшой дом, окуривая его дымом и прося благословения домового.
Алена проснулась засветло и наблюдала за обрядом. Дождавшись конца, чтобы не мешать, встала, надела льняное платье, расшитое по подолу, вороту и рукавам мелкими фиолетовыми цветами, напоминавшими лесную фиалку. Украсила голову повязкой, сплетенной из разноцветных нитей. Короткие волосы завязала в пучок и закрепила на затылке резным гребнем, доставшимся в наследство от матери. Посмотрела в зеркало и осталась довольна собой.
Травница не отставала от внучки. Заплела толстую косу, которой позавидовали бы молодые девушки. Облачилась в нарядное платье, подвязала его поясом с множеством оберегов, взяла посох.
Домовой наблюдал за женщинами, наслаждаясь уходящим теплом, приоткрыв один глаз. Сон интересовал его больше, чем человеческие праздники, но видя нетерпение Алены, которая не могла усидеть на месте, он не удержался от замечания:
– Успокойся, егоза, едет твой Егорушка. За версту[1] его чую.
– Кузя, – девушка присела рядом с домовым, – за что ты так его не любишь?
