Осоков положил телефон на подоконник, упёрся лбом в холодное стекло окна. «Берёзки, берёзки, берёзки… лютики-цветочки… ну, прям Ольгино… хрен тебе, а не Ольгино! Америка называется!… Как меня угораздило?… Жил-не-тужил… Тужи-ил! Если б не товарищ Щелчков или как его там со своим коктейлем товарища Молотова, науськанный товарищами, бывшими милиционерами… Не был бы я здесь, среди американских берёзок. А какая тебе разница ̶ американские, чухонские или камбоджийские? Берёзе всё равно, где расти, нет у неё паспорта, лишь бы не слишком жарко, чтобы комфортно было, значит… Так ты ̶ берёза? Получается, так. А родина, патриотизм, дымящееся отечество?… Ну, простите меня, люди! Вы, которые очертили каблуками своих кирзовых сапогов, что вот тут – наши берёзки, а вот тут ̶ НЕнаши, американские… вражеские.
Осоков попытался вспомнить, что он заработал на своём последнем заказе ̶ Золотом мальчике… и не смог. Марианна что-то говорила, он даже подписывал какие-то бумажки. Какая разница! Десять рублей, миллион долларов, триллион тугриков!…
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
Он решил съездить в супермаркет в соседний городок за четыре мили от его деревни (по хорошей дороге в объезд лесочка) и полторы, если ехать напрямую по лесной дорожке. Он переодел брюки, рубашку, выглянул в окно, дождя не было, накинул куртку и покатил на велосипеде по шоссе.
Марианна сообщила Осокову о намечающемся заказе ̶ настенном панно в новом, только что построенном комплексе чего-то-там в Калифорнии. Никаких идей, как понял Осоков, у заказчика не было. «Это хорошо, – подумал он, – не будут давить на него своими фантазиями, основанными на картинках из журналов. Жаль, что не выспросил у Марианны подробностей, а может быть, это и к лучшему, не буду себя заранее настраивать». Но теперь, когда впереди была следующая работа, Осоков уже не мог о ней не думать. Основ для конкретных образов у него быть ещё не могло, но в мозгу уже, независимо от его сознания, мелькали неконкретные размытые фигуры ̶ образы, не то людей, не то фантастических животных: крылья, руки, лица, морды, облака, графические символы. Он неторопливо ехал по ровной дороге, слева вдалеке было озеро, справа ̶ декорации лесного театра. Сейчас лес был, наверное, максимально красив. Клёны и другие неизвестные Осокову деревья образовывали потрясающую цветовую гамму: от густого, почти бурого красного до ярко-охристого, между деревьев росли какие-то кусты с оранжевыми ягодами. Осоков даже замедлил ход и наслаждался природным чудом и только тогда обнаружил, что ему что-то мешает крутить педали и бьёт по правому бедру. Запустив руку в карман куртки, он с досадой обнаружил там шуруповёрт, который забыл оставить дома: маленький, компактный, работающий от небольшого аккумулятора, он специально его купил на прошлой неделе для упаковки своего изделия в деревянный ящик. Он переложил шуруповёрт во внутренний карман куртки.
«А в Калифорнии, наверное, ещё тепло, может, удастся даже покупаться в Тихом океане, – стал мечтать Осоков, – когда же я был последний раз на море? Лет двенадцать назад, точно, на Мальте, последний человеческий курорт в моей жизни. Семейный».
Больше в его жизни не было ни курортов, ни отпусков, ни семьи.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Вот что действительно отличало Америку от России, так это маленькие городки. Осоков влюбился в Остин сразу, ему нравилось всё: небольшая площадь с мэрией, банком, юридическими конторами, памятник сухонькому генералу в сквере рядом, неторопливые редкие прохожие, останавливающиеся поболтать друг с другом, даже шумные стайки подростков перед кафешками не вызывали у него раздражения.
