Восемь Путей. Шрамы. Часть первая - страница 22

На фоне всего этого, сезоны сменяли друг друга. Цветущая весна закончилась, уступив место лету, – как всегда яркому и пышному, – лету, которое продлилось два отведенных ему мимолетных месяца, и угасло, дав дорогу осени. Та, протосковавши свой трехмесячный срок, оборвалась с падением первых снежинок, возвестив о начале первого из четырех месяцев зимы, – месяца холода. Однако сложно было заметить все эти перемены, находясь в поселении на вершине горы: там всегда царил мороз. А вот окружившие подножья Шен оазисы своими меняющимися палитрами цветов ярко иллюстрировали каждый период года.

Зима занимала в этом цикле особое место. Вечно теплые леса оазисов, по большей части, сохраняли в её период свою зелень и листву, лишаясь жизненных красок и замерзая лишь по окраинам. Мороз, сколь он ни силен, не был способен сковать бьющую словно гейзер из-под земли энергию жизни, коей по неведомой причине полнились земли оазисов. И всё же, зимой природа в них замирала. Замирала, в предвкушении скорого кошмара.

Тёмные Чащи, – покрытые по сей день не разгаданной тайной феномены-сердца каждого существующего оазиса, – выпускали свои чудовищные порождения на охоту, в мир. Пусть народы акари не страшились сих чудищ так же, как их боялись "чужаки", живущие в "странах Равнины", но недооценивать их угрозу они тоже считали глупостью. Нет, в Шен не объявляли "зимних" перемирий, но все же, смещали внимание с границ враждебных кланов вниз, – к подножью.

Воины акари, как бы они не презирали своих сородичей сури, спускались в нижние поселения чтобы защитить их от нашествия тварей Чащ, тем самым заблаговременно уберегая и собственные поселения на вершинах. Времени на междоусобные розни оставалось меньше чем обычно. А вместе с тем, пребывание у подножья открывало простор для новостей.

Живущие традициями акари, как было уже сказано, привыкли к стабильности, и исчезающей редкости перемен. Всё новое – было в какой-то степени отражением старого. Что-то действительно удивительное и необычное, как правило, было новостью или слухом, идущим с Великой Равнины, или касалось офабохири – "народы Равнин", иначе называемые тари, "чужаками".

Спустившиеся с вершин горцы, зачастую с интересом, узнавали о творящемся в "большом мире" от проезжавших через торговые пути Шен купцов, перевозчиков, курьеров и прочих путешественников. Собираемые ими новости, слухи и новинки, позже, приносились ими к вершине, где надолго становились поводами для обсуждений и осмыслений. Пусть горцы Шен и абстрагировали себя от мира Великой Равнины, но всё же, всегда было интересно скоротать время за обсуждением причудливых событий других стран и народов.

А новостей хватало. Подходящий к концу 1481 год был неспокойным, и среди вала информации каждый выделял для себя что-то, что казалось наиболее важным и интересным лишь ему самому.

Так, поговаривали что союз Шен с Конклавом трещит по швам, и что в скором времени его может не стать. Шел второй год события, которое с чьего-то летучего словца уже успели окрестить "кризисом акари". Кроме того, страна вела очередную приграничную войну на востоке, с Триумвиратом, а среди населения уже ходил слух о том, что скоро свой удар по Конклаву нанесет и Цивиум, с которым отношения в последние годы становились всё хуже. В самой столице Конклава, Крисополисе, тоже царила тревожность: вести о том, что по самым разным причинам и стечениям обстоятельств там прокатилась серия смертей чиновников и штабных командиров не внушали оптимизма. В то же время, на севере страны творилась какая-то чертовщина, которую почему-то никто не мог унять. Ходили слухи, что связано это было с "восстающими из могил мертвецами", но для ушей акари звучало это до смешного нелепо и неправдоподобно. На юге страны тоже был хаос: там вспыхивали протесты, граничащие с восстаниями, а на западе и вовсе ползли слухи об отделении части провинций в новое государство, со столицей на островах западного архипелага.