– Хмм… Тогда я стану следующей Старшей Матерью! –по-завоевательски самоуверенно заявила девочка, подняв с тарелки в воздух объеденную косточку неведомого зверя так, словно бы то был меч. – И тогда, больше никакой дядя не посмеет врываться в наш дом! –Ири заметно переменилась в лице. Улыбка, что сама собой появилась на её лице при виде дочери замахнувшейся на титул, что был пока что выше её понимания, сошла с её уст, а во взгляде заиграла тревога.
– Кира… Искорка моя… Насчет того, что произошло вчера вечером…
– Ты же выгнала того… Ка… Каг… того дядю? В следующий раз, его выгоню я! Как Старшая Мать!
– Нет, моя девочка. –очень серьезно ответила мама, вставая из-за обеденного стола. – Никогда не попадайся у того мастера на пути, ясно? –она стала собирать со стола опустошённые тарелочки с рисом, стараясь скрыть появившуюся в руках дрожь. – Его зовут Каджар, запомни. Каджар Харран. Не разговаривай с ним, и, если будешь видеть его, – даже когда играешь с другими детьми, – беги домой, ко мне.
– Почему?
– Так надо, Кира. –чуть повысила тон Ири. Киракия осеклась; тон матери сейчас был тем самым, когда, несмотря на всю их взаимную любовь, спорить с ней было совершенно нельзя. – Так надо. –повторила она. – И ещё: постарайся отныне нигде в деревне не упоминать свою фамилию. По крайней мере, до тех пор, пока тебя не возьмут замуж, и ты не станешь частью другого дома.
– Что?! –Киракия почти что поперхнулась едой, услышав эти слова. – Поче…
– Пожалуйста, Киракия… -голос матери дрогнул, а сама она, стоя к дочери спиной, старалась скрыть от неё выражение страха. – Пожалуйста, не упоминай. –она сложила собранную посуду, пару ножей и окровавленную разделочную доску в небольшой котелок, и неслышно вздохнула.
Наступила тишина. Холодная и мрачная, что так сильно разнилась с настроением семейного веселья, коим началось утро. Киракия почувствовала, как её стремительно покидает не только настроение, но и аппетит. Она всё ещё была ребенком, и узы, связывающие её с матерью, по-прежнему были сильны. Она чувствовала… сразу множество эмоций. Раздражение, волнение, страх, и беспокойство. И не могла понять, почему мама так переменилась. Почему умолкла. Она не знала, что с этим делать. Не знала, как исправить, и была ли в этом её вина.
– Наполни купальню водой, Кира. –прервала тишину Ири, спустя пару минут молчания. Говорила тихо, явно всё ещё обременённая некими думами, но уже вновь окрепшим голосом. – Сегодня, мы примем её вместе.
– Но я не успела её согреть. –ответила Кира, слегка растерянно. – Только растопить.
– Хорошо. Так даже лучше.
Киракия не стала противиться, или задавать лишних вопросов. Она чувствовала, что сейчас было не подходящее время для вольностей и протестов, которые любящая мама ей обычно позволяла и прощала. Нет. Иногда, наставало время и ей самой проявить себя, – проявить как любящую, и послушную дочь.
Ири уже давно приучила своё дитя совершать омовение самостоятельно, а потому её участие было явно необязательным. В традиции клана Ву’Лан, омовение – было не просто ежедневной процедурой, но целым ритуалом, поощрявшим участие в нём родных и близких. Вместе с тем, Киракия привыкла, что когда мама призывала её для совместного купания, это, как правило, означало особенно важный разговор. Это случалось не часто, а потому девочка гадала, что мама собиралась ей поведать в этот раз…
