Андрей зорким соколом (различает десятисантиметровую добычу с высоты полтора километра) окинул горизонт, убедился, что маршрутки не видно, буркнул: «Пшла, милая!» и побежал-таки, ускоряя ход, по направлению к больнице.
– Еще немного, и сердце перестанет биться! – он на ходу вытянул сигарету, прикурил и поперхнулся дымом. Тот, смешавшись с промозглым холодным воздухом, вызвал в Андрее припадочный взрыв неконтролируемой икоты – она через равные промежутки (шесть длинных шагов) стала выворачивать его наизнанку.
– Этого еще не хватало! Ик! Господи, вот наказание! Ик! А вот я тебя сейчас! Ик! – Андрей остановился, хватаясь за правый бок, и затараторил: «Икота, икота, переходи на Федота, с Федота на Якова, с Якова на всякого!» Странно, но заговор помог, икота свернулась калачиком и затравленно смылась в ближайшую канализацию, вероятно, пустившись на поиски пресловутого Федота.
– То-то же! Супротив моей бабули никто не устоит! – Андрей галопом преодолел парк и увидел, как его обогнала полупустая маршрутка, – облом, но хоть деньги сэкономил! Пригодятся сегодня вечером, пригодятся! – от мысли о предстоящем веселом рандеву с Анжелой (под видом маститого поэта) настроение мгновенно поднялось. Андрей закатил глаза, представив себя Пушкиным под сводами Царскосельского лицея, и продекламировал:
Люблю тебя, Анжела!
Люблю искренне, люблю умело!
И спереди, и сбоку, сзади,
Люблю на дереве,
Люблю в засаде,
Люблю в кустах,
Люблю в междугородних поездах,
Люблю в метро,
Люблю в кино,
Люблю в автобусе,
Люблю на Петра Первого громадном глобусе,
Люблю всегда —
И в рыбные дни, и во время поста,
Люблю под пиво,
Раскованно, игриво,
Люблю, как могу,
Люблю и в сене, люблю и в снегу,
Люблю под пледом,
Люблю перед обедом
И даже после,
Люблю, когда приходят гости,
Люблю в ванной, люблю под душем,
Люблю с марихуаной и даже в присутствии мужа
Твоего, поскольку мне плевать
На ревности его!
– Плевать на ревности! Класс! Нужно запомнить и применять! Осторожнее, ты, дебил! – Андрей до того вошел в образ, что чуть не угодил под колеса мчавшейся старенькой «Оки», из окна которой немедленно высунулся здоровенный детина и покрыл Андрея матом. До ограды больницы оставалось метров сто, Андрей чувствовал, что не успевает, не успевает …
– Успел! – Андрей вломился в холл больницы, как возбужденный от вида молоденькой самочки матерый носорог. – Клац! – на входном турникете загорелся зеленый огонек, и створки отворились. Андрей триумфально проследовал между ними, обернувшись и удостоверившись, что следующий за ним малоизвестный ему доктор из терапевтического отделения растерянно прикладывает пропуск к сенсорному экрану, но в ответ получает только злобное жужжание иезуитского механизма. Андрей выиграл каких-то три секунды, но они означали победу!
– А опоздавших бьют! – входной автомат разблокируют только после доклада главврачу с ежеутренним перечислением опоздавших – а доклад приравнивается к безусловному лишению премии за месяц. – Бедолага! Сегодня не твой день, доктор Борменталь! Хотя бы ты и резал яичники для профессора Преображенского! – Андрею очень хотелось рассмеяться вслух, но он взвешенно решил промолчать. Кто знает, сколько ему самому будет везти?
Всё! Теперь можно не торопиться – он повесил куртку в гардероб, надел бахилы и побрел к лифту. Ноги чуть-чуть дрожали, Андрей чувствовал, как пот выступает на спине – зато, несмотря на многочисленные утренние задержки и препоны, он на работе вовремя и можно расслабиться. А что способствует расслаблению? Чай! Горячий, крепкий – можно даже чуть-чуть горьковатый и со вкусом лимончика!
