Человеческая память избирательна. Мы можем заставить себя не помнить то, чего не хотим, правда, разной ценой. Дело в том, что, несмотря на то, что я себя считала порядочной девушкой и верной женой, в моей жизни было несколько эпизодов, которые я трусливо предпочитала не припоминать и тем более не вытаскивать наружу. Не смотря на вполне гладкую семейную жизнь, еще до свадьбы с Сашкой, я каждые полгода до икоты влюблялась в кого-нибудь, совершенно платонически и безответно. Влюбившись же, вдохновенно писала акварели на фэнтезийную тему – всяческих драконов и рыцарей. Мечтала по ночам, водя кистью по намоченному листу бумаги, а потом все резко прекращалось. Влюбленность лопалась как мыльный пузырь, и я успокаивалась, до следующего раза. Причем абсолютно не терзала меня совесть. Почему я вышла замуж именно за Сашку? А тут тоже дело вопросов совести и верности, скорее всего. При всей его приземленности и неприятия искусства в любом виде, он казался мне добрым, честным и простым, как уголь, а еще – надежным. У нас не было ни общего прошлого, ни конкретных планов на будущее. Он не лез мне в душу, не учил меня жить, примирялся с тем, что я могла с головой уйти в интересную книгу, пренебрегая домашними делами. Иногда я удивлялась, насколько мы разные, на что муж мудро говорил, что двум одинаковым людям со временем станет неинтересно бок о бок. Я думала о Димке, своем институтском парне, и согласно кивала. Ибо вот с ним, как раз, у нас были одинаковые мысли, слова и фразы. Однако это не помешало мне несколько раз грязно изменить ему по чистой случайности, бездарно и спонтанно, а потом он уехал в Австралию на стажировку. А я осталась…
К чему я это все навспоминала? Несмотря на то, что мне шел двадцать шестой год, я была абсолютно неопытна в отношениях с противоположным полом и была уверена, что, обладая весьма посредственной внешностью, могу рассчитывать лишь на то, что мужчины видят во мне в первую очередь собеседника, друга, а никак не сексуального партнера. А еще, несмотря на то, что сама называла себя матерью, и в глазах общества считалась взрослым самодостаточным человеком, я в глубине души была уверена, что до зрелости мне еще очень и очень далеко. И истово верила в то, что где-то есть настоящие взрослые, истинные, у которых имеются ответы на все незаданные вопросы.
Припомнив откровения минувшего вечера я пришла к выводу, что надо, во-первых, извиниться, во-вторых, расставить как говорится, все точки над «Ё», и сделать это надо явно не по телефону. Однако идти в общежитие, где стоит эта кровать, на которой едва не случилось очередного глупого недоразумения, не хотелось абсолютно.
«Давай встретимся завтра, только на нейтральной территории» – застучала я по кнопкам и нажала иконку с нарисованным конвертом.
Однако на нейтральной территории не вышло.
«Прости, я все вещи постирал, приходи сразу в общагу», – написал ты утром следующего дня на мой вопрос, где и во сколько встречаемся.
Меня это и озадачило и позабавило – надо же, какой наивностью веет от этого сообщения. А ведь именно ты производил впечатление того самого «взрослого»! Ну что ж, на трезвую голову почему бы и не пообщаться!
Я медленно оделась, причесалась, накрасилась, и, препоручив Катюху Сашке, собралась, огрызнувшись на вопрос мужа: «Ты куда» абсолютно неиформативным: «По делам!». Помедлила, обуваясь, вдруг вылезла из кроссовок, достала из—под кровати папку со старыми рисунками, и, поколебавшись, сунула в нее несколько разных фотографий.
