– Сереж, ну не расстраивайся так, ничего не поделаешь уже, – тронул его за плечо Музыкант.
– Катя права. Это алтарь, – шепотом сказал Сергей. – Ты знаешь, я больше никогда ничего просить не буду. Никогда. К черту такие желания! Ведь так и в жизни получается. Захочется чего-нибудь, а иной раз так проявится, что думаешь – лучше бы никак не было, чем так, как получилось…
* * *
Александр сидел под деревом. Он медленно поднял бутылку и посмотрел сквозь стекло на занимающийся рассвет. Помянув щенка большими последними глотками, не особо при этом, огорчившись, Серый дождался, когда Музыкант с Ваниным не спеша удалились, и пошел к морю. Он заплывал так далеко, что отель становился небольшой светлой точкой, и возвращался обратно. Пока не обессилел.
Вернулся в отель уже утром. Никто в ту ночь так и не ложился спать. Королев пил кофе в столовой. Ферт часто курил, ходя по периметру большого бассейна. Катя сидела возле огромного цветника и в смятении срывала высокие травинки, бросая их обратно на газон…
– Пойдемте завтракать! – позвал всех Музыкант. – Что случилось – то случилось. Все. Этого больше нет. Это прошлое.
Ванин поднял красные, опухшие от слез глаза и робко пошел за Музыкантом. Именно Сергей тяжелее всех перенес смерть щенка, словно тот был близким и родным существом.
Серый прошел в столовую вслед за ними. Он думал. Не о щенке, не о том, что делать дальше, не о прошлом и не о будущем. Александр попал туда, куда стремился, и имел то, чего хотел. Никаких препятствий для того, чтобы пить, больше не было.
Накануне он перетащил из столовой к себе в номер две дюжины бутылок. С любовью расставил их в небольшом холодильнике, на секретере, на резном маленьком столике…
* * *
Постоянно находясь в состоянии опьянения, Серый начал чувствовал легкое неудобство, которое постепенно переросло в тупое раздражение. В своем стремлении к выпивке он привык преодолевать препятствия. Если хотел выпить – искал поводы скрыться от окружающих, если уже выпил – тоже старался не попадаться на глаза. Только вечером, за ужином или во время какого-нибудь праздника, Серый мог, никого не обманывая и ничего не придумывая, спокойно предаться любимому занятию. Да и то требовалось соблюдать меру или хотя бы делать вид, что таковая соблюдалась. Официально похмелиться получалось только во время большого праздника, которых было не так уж и много. Новый год, дни рождения, свадьба родственников…
Но здесь, в Неизвестности, у Серого наступил один большой праздник, который постепенно переставал им быть без видимых на то причин.
Александру надоело просто пить. Для того чтобы придти к комфортному состоянию, ему хотелось, чтобы выпивка являлась результатом усилий, своеобразной наградой за, пусть и небольшое, но действие. Это ощущение раздражения нарастало и не давало Серому спокойно блаженствовать в алкоголистической нирване.
В то же время Александр прекрасно понимал, что его тут некому ограничивать, да и, честно говоря, не хотелось ему внешних ограничений, от которых он сбежал в Неизвестность, а для внутренних – он был недостаточно сильной личностью.
…Как-то во время завтрака, попивая пиво с маслинами, Серый рассеяно слушал Музыканта. Тот, обсуждая недавний поход в город, рассказывал о необычном местном фрукте.
– Инджин… – задумчиво проговорил Музыкант, вертя в руках ножик и постукивая им по краю стола. – Интересно, что это за фрукт, который нигде не растет, а только здесь.
