У меня не было возможности ускользнуть из дворца до утренней трапезы, так что в это время он вполне мог поклоняться Александру, не мешая мне.
– Увы, это невозможно, – со сдержанным достоинством промолвил мальчик, выпрямившись.
Он был заметно выше меня, а вот о том, что он евнух, я не сразу догадалась. Это стало очевидно только потом.
– Почему? – требовательно спросила я.
– Я свободен только в эти часы.
– Ты знаешь, кто я?
Не хватало еще, чтобы какой-то мальчишка спорил с царевной!
– Да, – ответил он все с тем же странным достоинством. – Ты Клеопатра Младшая. Будь ты римлянкой, тебя звали бы Клеопатра Минор – Малая, что было бы неправильно. Ты играешь не последнюю роль.
– А ты кто?
– Меня зовут Мардиан, царевна, – ответил он. – Я живу в царских покоях. Пока учусь, но надеюсь со временем пригодиться царю.
– А… так ты евнух, – догадалась я.
– Да, – кивнул он, не поморщившись.
– Зачем же ты приходишь сюда изо дня в день?
Я могла спросить его об этом, а он спрашивать меня не мог.
– Потому что я хотел бы походить на Александра.
Услышав это, я рассмеялась, но взглянула в его лицо и почувствовала себя неловко. Он не ожидал от меня столь жестокого удара.
– Никто не может уподобиться Александру, – пробормотала я, пытаясь загладить свою бестактность. – Поэтому тот, кто пытается это сделать, вызывает лишь смех. Вспомни хотя бы обо всех достойных сожаления царях, что звались Александрами. Они пытались ему подражать и приказывали изображать себя похожими на него – с развевающимися волосами, с тем же поворотом шеи. Нет, никому из нас не сравниться с Александром.
Я говорила торопливо, стараясь загладить свою оплошность, хотя и не произносила слов извинения.
– Значит, ты тоже хочешь походить на Александра? Ты сказала: «никому из нас».
Он поймал меня.
– Да, – призналась я. – Мне хотелось бы походить на Александра. Наверное, ты бы сказал, что для женщины это еще более несбыточно, чем для евнуха. Наверное, так оно и есть. Но мне хотелось бы походить на него не телесно, а силой духа. Признаюсь, порой он кажется мне куда более живым, чем те люди, что заполняют дворец.
Александр, златовласый, в золотом панцире, молча лежал в гробу, а наши слова вились над его головой.
– Да! И мне тоже! – сказал Мардиан. – Он помогает мне выносить трудности и несправедливости. Когда меня дразнят или насмехаются, я говорю себе: ничего, терпи, ведь завтра ты придешь к Александру.
Он выглядел несколько смущенным оттого, что признался в этом.
– Ты сказал, что живешь во дворце. А где именно? – поинтересовалась я, почти забыв, что еще недавно мечтала от него избавиться. – Может быть, я смогу тебя навестить.
– Я живу в большом здании напротив храма Исиды, что смотрит на восточное море.
Разумеется, я знала это здание: там размещались архив и школа писцов.
– А другие там?.. – Я хотела сказать «такие же, как ты», но заколебалась.
– Нет, в нашей группе из пятнадцати учеников евнух только я, – добродушно ответил он. – Правда, Деметрий, наш наставник по математике, тоже евнух. А еще нас учат грамматик из Афин и ритор с Хиоса.
– Нас учат тому же самому, – промолвила я, скорчив физиономию. – Нашего риторика зовут Феодот, и я терпеть его не могу! Он подлый и низкий, как змея.
– Змеи не низкие и, уж конечно, не подлые, – серьезно возразил Мардиан.
Он выглядел обиженным.
– Что ты этим хочешь сказать?
Всем известно, что у змей такая природа, пусть даже богиня-кобра Уаджет считается покровительницей фараонов Египта и ее изображение с раздутым капюшоном венчает царскую корону.
