Восхождение «…к низинам» о. Павла Флоренского - страница 16

». В университете у него к тому времени сформировалось стойкое убеждение, что необходимо: «Произвести синтез церковности и светской культуры, вполне соединиться с Церковью, но без каких-нибудь компромиссов, честно, воспринять все положительное учение Церкви и научно-философское мировоззрение вместе с искусством и т.д. вот как мне представляется одна из ближайших целей практической деятельности. В необходимости церковности я лично, да и многие, убеждены более, чем в чем-нибудь другом… что же касается до догматов и таинств, то тут разговор чересчур длинный». И объяснил, как и почему у него появились эти убеждения и что на них повлияло: «Я подходил к этому с самого детства. Одно время эта потребность была особенно сильной …потом она приняла очень теоретический характер и ослабла, пока, наконец, занятия математикой и философией не дали права и санкции развиваться таким запросам совершенно свободно. …теперь ценишь то, что имеешь с особой напряженностью. Может показаться иронией судьбы, что всё выходит наоборот против намерений и планов наших, но приходится думать, что в такой иронии сказывается глубокий смысл». И далее в письме упоминает о чрезвычайно важной для его дальнейшей судьбы встрече, именно с неё у него начинается смена направления деятельности, хотя в этот момент он еще это и не осознавал: «Как-то на днях я познакомился с одним замечательным, хотя малоизвестным лицом. Это – лишенный епархии епископ Антоний, личность очень интересная и высокая. На меня же лично он произвел двойное впечатление, потому что манерами, лицом и даже голосом очень похож на тетю Юлю. Вдобавок к этому его фамилия "Флоренсов" и я думаю, тут может быть какое-нибудь родственное сходство». Именно под влиянием епископа Антония Павел Флоренский продолжил свое образование в Духовной академии и в результате стал выдающимся религиозным деятелем. О процессе перехода можно понять из письма матери: «16.IV.1904 Дорогая мамочка! … разные мелкие обстоятельства иногда дают разглядеть за собой нечто более глубокое и серьёзное, чем кажется обычно, и тогда такие мелочи могут производить более интенсивное действие, чем события, считающиеся обыкновенно сильными… Тут такая странная погода /то жарища, то холод/… я, по обыкновению, не простужаюсь и не болею, какова бы ни была погода. Самое большее, что она может сделать со мною – это навести угнетенность, когда должна быть гроза… Скоро начнутся экзамены; мы уже считаемся окончившими университет и, если хотим, то можем теперь делать несколько лет всё, что вздумается, а потом приехать держать экзамены» И после всех бытовых, хотя и интересных подробностей, пишет: «Был недавно в Сергиеве в Духовной Академии.… Ректор Академии … предложил поехать с ним путешествовать по российский монастырям, между прочим, в Соловки. Для меня предложение очень заманчивое…. Ответить ему я должен после экзаменов, в конце мая». В Соловки в тот год Павел Флоренский не попадет, это произойдет ровно через 30 лет и совсем в других обстоятельствах, а пока он готовится к новой жизни и деятельности, очень емко оценивая и характеризуя себя в письме к сестре следующим образом: «21.V.1904 г. Дорогая Люся! …Ту кучу вопросов, которую ты выбросила мне пригоршнями, и которую бросать было так нетрудно, я должен "оставить без последствий", как пишется на официальных бумагах. … Ведь сконцентрированные веками ответы, догматически изложенные. /"Верую etc…"/ тебя не удовлетворят, а объяснять "как" и "почему" – это значит построить на твоих глазах систему своего weltanschaung