– Это мы обязательно, – крикнула на ходу Галя, – пардоньте, раньше 12 никак. Заходи! – Пропустила она подругу, закрывая дверь.
***
– Господи! – Лена кинулась к пианино, стоявшему в узком коридоре, и открыв крышку, заиграла и запела: – «Пусть утихнет праздный говор, говор, говор!»
–«Будто наш советский повар плохо делает обед!» – Присоединилась Галя и подруги заиграли в 4 руки.
– Тетя Лена! – Выбежала из комнаты девочка со светлыми косичками, лет 5, в коричневом платье с размазанными по лицу чернилами. – Вы приехали!
– Да, моя Яночка, моя радость! – Подхватила кроху на руки Лена и чмокнула в самую макушку.
– Товарищи, давайте танцевать! – Кинулась к патефону на пианино Галя и оттянула подол платья. – Танго! О, я вас люблю, мой Дон Хуан! – Заиграла ритмичная музыка.
– Ох, но я не могу танцевать, у меня груз! – Прислонила тыльную сторону ладони ко лбу Лена и закрыла глаза.
– Оставьте, давайте же кутить! – Посадила Яну на пианино Галя и схватила Лену за талию. – Какой чудесный вечер для любви, моя Мария!
– Ох, ну, вы, как всегда, правы, Дон, но я, вообще–то, Елена!
– Да хоть Изольда! – Обвила руки вокруг ее шеи Галя и попыталась поднять ногу, но, не удержавшись, с грохотом повалилась на пол, прихватив с собой подругу. Маленькая Яночка заливисто рассмеялась и захлопала в ладоши.
– Товарищи! – Дверь открылась, и в помещение вошла все та же женщина с «каре». – Ну, это возмутительно, прекратите немедленно, иначе я приму меры! – Крикнула она, что есть силы хлопнув дверью. Подруги сначала удивленно переглянулись, а затем громко расхохотались.
– Не примет, все «чекисты» в городе наши, – лежа на полу и икая от смеха, проговорила Галя Сокол, – а ты, слон в посудной лавке, иди спать, потому что вечером мы идем кутить!
***
На Ригу уже опустились сумерки, когда ЗИС вырулил на улицу Бривибас. Здесь находилась гостиница «Франкфурт–на-Майне», вместе с ее легендарным кабаре – дансинг-баром «Альгамбра» на первом этаже, в той части, что ближе к центру города.
Интерьер заведения создали в восточной атмосфере: от освещения и лепнины до мебели и искусной резьбы. Ресторан разделили на 2 этажа: на первом – танцпол, в непосредственной близости от него стулья, столики и специальные лоджии. На втором располагались кабинеты – сепаре. Стены главного зала затянули велюром теплых тонов. Помещение попроще украсили в светло–серые, коричневые и золотисто–темные, «гаванские» цвета.
– Ох, вот это да! – Засмотревшись на неоновую вывеску, присвистнула Лена, поправляя серое, шелковое платье. – Галка, а нас сюда пустят?
– Не волнуйся, для этого нужно дружить с евреями. Нам к товарищу Шустеру, – обратилась к швейцару Галя, когда подруги вошли в ресторан.
– Товарищи, ну, что же вы стоите! – Выбежала к Лене и Гале невысокая девушка с кудрявыми, каштановыми волосами в черном платье из креп–жоржета с шелковыми отделками. – Рая, – пожала она руку Лене.
– Очень приятно, Елена, – Лена оглядела зал – всего несколько занятых столиков, за одним из них тот самый мужчина, вернувший ей шарфик на вокзале. Узнав ее, молодой человек отложил сигару и приветливо помахал рукой. Лена ответила тем же, смущенно поправив темные волосы.
***
– Позвольте представить, это мои друзья, – объявила Галя, когда компания уселась за столики в «гаванском» зале, – это Арвид, Виктория, ну, и Рая Шустер, в общем, с ней ты уже знакома.
– А шо сразу Шустер?! – Рассмеялась Рая, покачивая головой и поправляя прическу. – Мой папа еврей, иначе бы я не ела в «Альгамбре», вы шо! Давайте пить, господа! Всем шампанское за мой счет!
