– Грустный Слоник, – заявил я, мрачнея на глазах.
– Как мило, Боже мой, как мило! Вы дадите мне прокатиться?
Меня передёрнуло. Я тронул манипулятор и покатил на телезвезду, но она не стушевалась. Нашлась, как выжить. Руля попкой, понеслась по кругу. Оператор гарцевал впереди, заставляя объектив держать в фокусе её лицо.
– Мистер Роелс прикован к инвалидной коляска вот уже… впрочем, не стоит напоминать ему о грустном событии в его жизни. Важно то, что он истинный католик. Мечта его жизни – получить благословение от Папы Римского. Мистер Роелс справедливо полагает, что подобная милость от высшего духовного иерарха непременно поставит его на ноги. Наш меценат мистер Ферроу исполняет любую мечту. Волнуетесь, мистер Роелс?
– Чтоб тебя…
Феррари подала оператору знак продолжать съёмку. Значит, не прямой эфир, лишнее вырежут при монтаже.
– Люк, позволите называть вас просто Люк? Мне действительно хочется подружиться с вами. Расскажете телезрителям о том, как произошла катастрофа? Но только при условии, что воспоминания не причиняют вам боль… Только при этом условии! Договорились?
Я остановил Грустного Слоника. Было отчего. Неужели ослышался?! Она хочет, чтобы я рассказал, как умирал? Ей одной? Ей и миллионам охочих до чужих чувств ханжей! Миллионам энергетических вампиров, импотентов, давно не способных самостоятельно возбудиться. Пожирателям страданий, развалившимся в удобных креслах, набившим брюхо «Будвайзером» и бройлерными крылышками «KFC».
Вы хотели этого? Не передумали? Так получите! Хватайте! Хавайте! И я прилепившись к спинке Грустного Слоника, сперва картинно откашлялся.
– Это случилось много лет назад на федеральной трассе Нэшвилл. Я возвращался из дома престарелых, где навещал родную бабулю. Ей как раз стукнуло девяносто два, и мы все – я, две моих сестрёнки Дженнифер и Джессика, младший братишка Билли и двоюродная тётушка Энджел, решили устроить старушке сюрприз. Когда бабуля отправилась на процедуру, кажется, клизма с минеральной водой или хиропрактика, не важно, мы попрятались в её комнатушке, хотя это, скажу вам честно, оказалось не просто. Я взобрался на шкаф, тётушка Энджел с сестрёнками в шкаф, братик, как самый маленький, умудрился втиснуться под кровать, – звезда слушала исповедь с кроткой улыбкой профи на пике карьеры, – там скопилось столько пыли, что первые минуты Билли беспрестанно чихал, пока не разнёс её по всему помещению. Согласитесь, здравомыслящие люди обязаны учиться на чужих ошибках. Мораль истории о перебитом позвоночнике банальна – зарекитесь пугать до смерти древних старушек. Трудно представить, что произошло в седенькой головушке, но, когда сами собой распахнулись дверцы шкафа, сверху свесилась моя голова, а из-под кровати выполз на четвереньках зачуханный братец Билли, бабушка икнула, закатила глазки и почила. Штатный врач дома престарелых констатировал смерть. Мы были в отчаянии. Видавшая виды «Версо» ещё никогда не везла такой грустной компании. Музыкальный центр воскрешал печальное адажио из Аранхуэзского концерта. Глаза застилали слёзы, это, впрочем, и позволило немного отсрочить развязку. Я плохо видел дорогу, и, когда первый бак скатился на полосу, непроизвольно дёрнул руль вправо, съехав на обочину. Бак столкнулся с чёрным, тонированным «Мерседесом», мчавшимся на огромной скорости. От удара автомобиль понесло в сторону, он подлетел вверх, чиркнул колёсами о крышу «Версо» и рухнул на деревья. Мне бы понять предупреждение свыше и остановиться, но скорбь по кончине близкого человека застлала разум.
