Кирилл резко подскочил на ноги, применив борцовский метод, ведь в юности до первого взрослого разряда дошел как вольник. Солнышко уже шпарило вовсю, и до начала рабочего времени оставалось всего 10 минут. Он лихо подхватил пакет с земли и бегом помчался в гараж, а то Семеныч слюной изойдет за то, что не с кем утреннего козла забить и поматериться вволю. За метров сто до ангара уже слышались выстрелы костяшек об стол и выкрики бравой механической дружины. Когда Кирилл зашел внутрь, то сразу заметил начатую бутылку портвейна под столом у играющих. Их было трое, а перегар, исходивший от них, чувствовался, как от табуна колхозных лошадей.
О, Кирилл батькович пожаловал! – хмельно продекларировал Семеныч.
– Ты как сегодня, с нами, пацанами, или к девкам побежишь в брехучий телефончик играть? Работа отменяется, праздник у меня, моя бабка к дочерям на три дня слиняла. Имею право залечить истерзанные нервы, пока ведьмы на шабаш собрались. Присоединяйся, Кирюша, я угощаю!
Семеныч вообще не пил, так как был запойный, но раз в год срывался, как по природному распорядку. Он объяснял этот факт особым влиянием луны. И он, с этим высшим проявлением насилия, сам справиться не может. Верила ему только тетя Нюра, его жена, так как сильно любила. Обычно это лунное влияние длилось пять дней, и мы спокойно отрабатывали за него. Уважали деда. Но в первый день обильного возлияния алкоголя он не позволял работать никому, а в последующие просто находился в состоянии блаженного сна, с короткими перерывами на прием «лекарства». Отказываться от предложенного стакана было невозможно, потому что память он не терял, а обижаться мог долго. Кирилл сыграл с ребятами пару партий в домино и, выпив с утра два стакана портвешка, незаметно, по-английски, сбежал из гаража к Лизе в магазин. Он уже несколько ночей видел ее во сне и очень хотел помириться, но, зная Лизкин бешеный характер, опасался. А здесь такой благоприятный случай выдался – 100 халявных грамм для храбрости и запой Семеныча. Так что если она проявит свою милость и простит его, то можно будет не вылазить из ее постели несколько дней. А Лиза – это не Наташа. Она просто заслуженный мастер спорта по камасутре. Вдобавок к этому Кирилл совершенно не понимал, чем заслужил такой гнев с ее стороны. Раньше он чудил и обижал свою ненаглядную гораздо крепче. В 10 часов утра в универмаге народу практически не было. Все продавщицы скучали, стоя за прилавками, упершись подбородками в кулачки. Увидав белобрысого Кирилла, оживились и растянули во все хлебало свои профессиональные улыбки, обнажив ряд золотых фикс. Разумеется, все знали об их ссоре и с нетерпением ждали веселого представления.
Кирилл на весь магазин громко поприветствовал ненужных зрительниц:
– Воровкам на доверии мой пламенный привет! Что, девки, памперсы хоть напялили на себя, а то оконфузитесь от смеха?
– Лизка, твой Ромео пришел! Сейчас травиться перед тобой будет. Хотя, по-видимому, первую дозу уже принял на улице, – почти хором загалдели они.
Лиза вышла из кладовой и молча стала поправлять коробки с чаем на стеллажах. Кирилл подошел к прилавку и, упершись обеими руками о столешницу, уставился в ее спину. Тактику поведения с бабами он знал, как никто лучше, – первым произносить слово нельзя. Последует хорошо подготовленный контрудар, причем под хохот трепетно ожидавших этого ее подруг. Лиза минуту копошилась с чаем, затем унесла несколько коробочек в подсобку, наверное для того, чтобы сцедить немного яда из клыков. Вернулась минут через пять и застала своего «врага» мирно беседующим с соседкой Ольгой. Достав журнал записей товара, Лиза шипящим голоском спросила, обращаясь в пустоту:
