Старик не договорил. За окном прогремел выстрел. Отец и сын вздрогнули. С улицы раздавалось надсадное рычание автомобильного двигателя, работающего без глушителя.
– Кому среди ночи неймется? – недовольно проворчал старик и одернул занавеску с окна. Напротив их дома застряла в сугробе неизвестная смешная машина. Какой-то незнакомый мужик в кашемировом пальто и норковой шапке, сбившейся на затылок, толкал ее сзади.
– Пойти, что ли, помочь? Детей ведь разбудит, зараза, – размышлял вслух старик. Но помощь не понадобилась. Автомобиль, наконец, вынырнул из сугроба, едва не сбив водопроводную колонку, и скрылся в темноте. А незнакомый мужик прикурил сигару и, зябко вжав голову в меховой воротник пальто, двинулся к центру станицы.
…Вместо обещанных двух с половиной часов «Трабант» тащился до станицы пять с половиной. По дороге он три раза глох, и водитель подолгу висел над капотом. Во время этих остановок салон быстро охлаждался, и Кауров начинал коченеть. Когда, наконец, въехали в Островскую, он уже больше не мог сдерживаться.
– Мужик! Не умеешь ездить – не берись. Я поверил тебе, как дурак. И вот теперь, на ночь глядя, в мороз в незнакомом месте оказался. Чтоб ты до дома не доехал! Чтоб перевернулся на обратном пути! Чтоб тебя КамАЗ переехал! Чтоб ты яйца себе отморозил! Ни хрена тебе не заплачу.
Ошарашенный водитель оглянулся на Каурова, хотел что-то ответить, и в этот момент въехал в сугроб, сильно ударившись о руль подбородком.
– Мало тебе, – позлорадствовал Геннадий, решительно толкнул от себя спинку переднего сидения, дернул дверцу и выполз в сугроб. Он хотел идти прочь. Но потом передумал. Достал бумажник, отсчитал вместо пяти тысяч рублей только две, смял деньги в комок и швырнул их на капот «Трабанта».
– Подожди, не злись, – окликнул его водитель. Он подобрал деньги с капота и теперь с мольбой смотрел вслед пассажиру. – Ты прости меня. Бог с ними, с деньгами. Помоги только машину толкнуть.
Кауров хоть и был зол на мужика, вернулся к «Трабанту». Глотая вонючие выхлопы, принялся изо всех сил толкать его в заснеженный зад. Машина не поддавалась. Внезапно прямо под носом у Геннадия взорвался глушитель. И автомобиль душераздирающе зарычал на всю улицу. Истошный собачий лай разнесся эхом по станице. В ближайших домах зажглись огни. Пустынная улица наполнялась враждебностью. Кауров представил себя персонажем голливудского вестерна – чужаком, потревожившим покой какого-нибудь угрюмого поселения на Диком Западе. Непрошенным гостем, которого вот-вот пристрелят.
«Господи, помоги!» – мысленно произнес Геннадий, еще раз как следует подналег на «Трабант» и …о чудо! Машина ушла у него из-под рук и с ревом выскочила из сугроба.
«Еще пара таких эпизодов, и придется в Бога уверовать!» – усмехнулся в душе Кауров. Он стоял теперь один-одинешенек на длинной, плохо освещенной улице и не знал, что ему предпринять. Потом закурил сигару и понуро побрел по дороге.
«Интересно, где у них тут гостиница», – размышлял Геннадий, шагая в сторону убывания номеров на фасадах домов по улице Мира. Снег противно скрипел под ногами. Луна просвечивала сквозь небесную муть. Редкие деревья в отчаянии заламывали вверх свои белые, покрытые инеем сучья.
Кауров никогда раньше не был в станицах и не знал, чем они отличаются от деревень. Глаз не улавливал разницы. Дома как дома. Такие же калитки, заборы, сараи, поленницы дров. Встретился ему и первый продуктовый магазин – маленькая типовая «стекляшка».
