Когда Кайден назвал имя Николаса, то что-то в моем мозгу будто начало щелкать. Странное ощущение, ранее которого я не чувствовала. Николас. Да, я помню, как он выглядит и помню, что он тоже был на том обрыве… И всё. Пустота, сколько бы я не пыталась вспомнить.
– В общем, ты достаточно популярна в школе, – продолжил Кайден.
А Рэйвен? Что с ней? Почему-то я подумала о ней, но, конечно, не смогла задать вопрос вслух.
Популярна – это явно не про меня. Странно, что ко мне приходил кто-то кроме Вэйл.
Кайден опустился обратно в кресло и осторожно, будто я могу рассыпаться от одного только прикосновения, взял мои пальцы в свою руку. Его ладонь оказалась теплой, почти обжигающей, и в то же время невероятно нежной, словно он побоялся, что я исчезну, если сожмет чуть сильнее.
– Ты обязательно поправишься, Нора.
Кай медленно провел пальцем по моей ладони, и я замерла, даже задержала на секунды дыхание.
Он замолчал и опустил взгляд на наши сцепленные руки, тяжело вдохнув, будто его что-то тревожит. Мне очень хочется ответить ему, поговорить, но пока я не могу этого сделать.
Ещё мне хочется узнать, изменилась ли я внешне как-то за эти семь месяцев?
Мы находимся в тишине некоторое время, а после дверь в палату внезапно открывается и на пороге появляется мой брат, а следом за ним – родители.
Они замирают, глядя на меня и на наши руки с Кайденом. Если бы я могла, то отдернула руку. Парень держит ещё некоторое время, после сжимает, словно в знак поддержки и отпускает, говоря:
– Наверное, мне лучше оставить вас.
– Да, было бы неплохо, – тут же отзывается мама, и мне хочется закатить глаза на её реплику.
Как только Кайден выходит, то я смотрю на своих родных, которые изучают меня в ответ.
Доусон медленно идет и останавливается в шаге от кровати, где я лежу. Брат протягивает руку и едва касается головы рукой.
– Ты очнулась, Нора…
Следом он наклоняется и обнимает меня очень осторожно, качая головой, будто ему снится сон. Родители подходят и целуют меня в щеку и макушку головы, когда за ними заходит тот же доктор.
– Простите, что помешал, но я хотел бы взять анализы у мисс Эсмонд.
– Конечно, доктор Элхомс, – отзывается отец.
Родители и брат отходят, но не покидают палату, когда доктор подходит ко мне.
– Мисс Эсмонд пока не может говорить, и это совершенно нормально, речь вернется к ней в течение нескольких дней. Пока она может только слушать нас и подтверждать наши слова глазами, да, Леонора? – прикрыла и открыла глаза. – Пока все показатели стабильны, и это хороший знак.
Я увидела, как из глаз мамы потекли слёзы, а папа поджал трясущиеся губы. Даже у Доусона скатилась по щеке одинокая слезинка. Это искренне удивило меня…
Доктор Элхомс взял нужное количество крови и вышел, оставляя меня вновь наедине с родителями.
– Дорогая, – произнесла мама и вновь разрыдалась, отрицательно качая головой, когда папа начал успокаивать её.
Я поджала губы, представляя, что они чувствуют, хотя… это крайне сложно представить. Меня не было семь месяцев с ними, и они потеряли всякую надежду на то, что я очнусь. Однако, несмотря на всё это, продолжали верить.
Я благодарна им за это.
Все втроем вновь обняли меня, и я прикрыла глаза, наслаждаясь этим коротким мгновением. За последние пять минут мама проявила больше чувств, кажется, чем за всю мою жизнь. Это приятно.
