Но когда вороне протянул деньги Жан, ворона вместо того, чтобы вытащить предсказание для Жана принялась расхаживать туда-сюда, хлопая крыльями и надрывно каркая. На крики хозяина Карга не обращала никакого внимания, и он, устав ее запугивать, долбанул ее кулаком. Ворона вскрикнула. Столько боли и отчаяния было в том крике, что Эниана решила, что нельзя оставаться в стороне.
Тем временем мужик в шляпе грубо сунул трепыхающуюся ворону в клетку и убрал ее под стол, буркнув:
— Отработала на сегодня, — и добавил другим тоном, обращаясь к зрителям:
— Мадам и месье, у нас тут заминочка произошла. Но не спешите расходиться, — он нагнулся и достал откуда-то снизу большую корзину, прикрытую откидной крышкой, — здесь два крольчонка — черный и белый. Вытаскиваете не глядя белого — вас ждет удача, черного — быть беде. Всего один день.
— Погодите, месье, вам не кажется, что вы плохо обходитесь со своей птицей?
— Послушайте, мадамочка, тяните кролика или идите своей дорогой и не мешайте мне работать.
— Я выкуплю у вас Каргу, — заявила Эниана.
Мужик заметил, что его перепалка с девушкой вызывает больший интерес, чем кролики в корзине, обвел толпу хитрым взглядом и громко расхохотался:
— И сколько же вы мне можете предложить?
Он красноречиво осмотрел ее скромное платье безнадежно устаревшего фасона.
Эниана достала из поясного кошелька деньги и пересчитала их:
— Пятьдесят су.
— Да ты смеешься над стариком. За пятьдесят су я и пера моей драгоценной Карги тебе не продам.
Эниана вздохнула и полезла за корсаж платья.
— Думаешь, если покажешь мне титьки, я отдам тебе ворону? — мужик захохотал, и толпа ответила ему веселым гоготом.
Не обращая внимания на сальные реплики, полетевшие откуда-то сзади, Эниана достала из-за корсажа кошелек.
— Здесь шестьдесят ливров. За эти деньги лошадь можно купить. Отдашь мне свою ворону?
Она пересыпала серебряные монеты из руки в руку, следя за жадно загоревшимися глазами мужика. Он разрывался между желанием так легко разжиться деньгами и желанием унизить эту нахалку, посмевшую его учить жизни.
— Знаешь, что, мадамочка, — он почти вплотную приблизился к ней, дыша ей в лицо перегаром и сырым луком, — никто и никогда не учил старого Хельмика, как ему жить. Так что забирай свои деньжонки и чеши отсюда подобру поздорову. А я сам разберусь, что мне делать со своей вороной. Если захочу, сверну ей шею, и никто мне даже «мяу» не скажет.
Энни не понимала одного, почему Жан молча наблюдает за этим, почему не скажет ни слова в ее защиту. Она повертела головой по сторонам, но Жана нигде не было. На Энни нахлынула паника: куда мог подеваться Жан и почему он исчез, не предупредив?
— Испугалась, мадамочка? — раззявил рот, полный гнилых пеньков, Хельмик.
И тут раздался свист, особый свист, знакомый Энни с детства.
— Да, — пролепетала Энни и бросилась прочь под счастливое улюлюканье. Кто-то даже успел хлопнуть ее по заднице. Но Энни на это даже не обратила внимание. Ей нужно было как можно скорее добраться до Жана, которого она уже видела вдалеке.
Вскоре до нее донесся истошный вопль Хельмика:
— Ворона! Куда делась моя ворона?!
7. Глава 7
Когда Энни добежала до Жана, он ни слова ни говоря схватил ее за руку и увлек ее за собой. Они неслись, петляя между торговыми рядами, то и дело налетали на людей и частенько получали в след отборные ругательства. Каргу болтало в клетке как матроса в сильный шторм.
