Восьмой дан Владимира Путина - страница 2

Профессия подарила мне возможность общаться со многими лидерами из разных стран, тем более видеть и наблюдать их со стороны в прямом и виртуальном форматах. Но, повторюсь, пока только один из мировых лидеров удивил и удивляет меня спокойной и абсолютной готовностью к недеянию даже тогда, когда все – абсолютно все – требуют от него какой-то активности и моторности. Это Путин.

Мое сильное подозрение, что именно это качество сделало его фантастически популярным и для друзей, и для врагов, и для соратников, и для оппонентов.

Надо иметь совершенно необыкновенное сочетание личностных качеств, чтобы:

а) уметь выходить почти сухим из общего потока жизни, которая несет всех окружающих;

б) исчезать со сцены, на которую пристально смотрит весь мир;

в) молчать в трубку, на другом конце которой миллиарды ушей.

Актер, который держит на сцене паузу длительностью в минуту, – это великий актер. Лидер, который в самый шквал событий может взять паузу на неделю, – это… даже не знаю, как назвать. Может быть, только подспудным ощущением себя врачом катастроф, который будет спасать всех остальных.

Я знал много лидеров, вокруг которых все бурлит, клокочет, завихляется. Путин как око тайфуна, как клочок штормового моря, куда китобои вылили бочки с китовым жиром, чтобы на мгновение успокоить море и сесть на шлюпки.

Не знаю, когда, как и каким образом он понял, что человек, наделенный властью, а тем более огромной властью, всегда своими действиями наносит вред и себе, и другим больше, чем своими недействиями.

Но он овладел этим искусством сам и незримо подталкивает к этому других. Он постоянно измеряет и изменяет социальную гравитацию вокруг себя, хотя бы частично замораживает неуемные движения всех желающих услужить власти.

Это очень необычно, и, следовательно, рождаются слухи о его «великих загадках», о его «хитрых планах» и о прочих тайнах его характера, души и предназначения. Хотя вряд ли он тайный буддист, постигший плодотворность недеяния. Скорее, он интуитивный снайпер, который знает, что в бою неподвижность одиночки более смертоносна, чем самое стремительное движение целого отряда… Впрочем, это уже философия. Но тайна остается.

Когда-то я участвовал в организации встречи тогда еще премьера Путина с очередным украинским премьером. Путин стоял, молчал, кивал головой. Его коллега шумно двигался, убеждал, красноречиво рассказывал. Рядом со мной одна украинская журналистка тихо сказала: «Встретились две подводные лодки. Наша, вроде бы, подняла перископ, а оказалось, что она всплыла сама, а их, вроде бы, всплыла вся, а оказалось, что это только перископ»…

На одном из валдайских форумов, который проходил прямо на президентской даче, перед нами выступал сам гостеприимный хозяин. Прямо перед его выступлением на сцену вышел начальник охраны и сказал, что тут, мол, все по-свойски и поэтому можно не выключать мобильные телефоны (как обычно на встречах с другими мировыми лидерами), и если кто захочет во время выступления выйти в буфет или в туалет, то без проблем.

Но никто почему-то не вышел, и ничьи телефоны почему-то не звонили – может, участники понимали, с кем пришли на встречу… Он просто «врач катастроф» или единственный пока на земле «лидер катастроф». Он уже слышит гул предстоящих потрясений, он всегда «стоит в проеме», он собирает силы, чтобы потом вытаскивать мир из-под обломков. А пока еще тренируется слушать время – для отдаления неизбежного и подготовки к будущим потрясениям.