– Согласен, – как о чем-то несущественном произнес монах.
Принесли деньги за прошедший бой. Доля победителя этот раз оказалась немного меньше.
– Странно, – удивился Рус.
Главный судья довольно пошевелил губами.
– Я рискнул на второй бой на тебя поставить. Доля, соответственно, каждого уменьшается. Математику знаешь?
– Знаю, – понимающе ответил монах.
– Мне надо было больше на тебя ставить. Я был уверен, что ты все равно будешь по-своему делать. Удар у тебя слишком жесткий. Можно на этом умно сыграть. Скорость поразительная. Вижу, нуждаешься в деньгах. Можем с тобой скооперироваться. Возьми адрес моего спортивного зала, приходи, подготовим более основательно.
– Спасибо, сеньор. У меня своя система подготовки. Скажи: где и когда. Я приду. Ваше дело все организовать.
– Хорошо. Учти, что нас могут выгнать с турнира, но деньги свои мы получим. Вот тебе моя визитка: на ней все написано. Только не подведи меня. Позвони за день до соревнований.
– Позвоним, – скромно, с акцентом бросил Рус.
Домой он с детьми шел вдохновенно. Зашли в магазин, набрали всякой всячины и на всех. В приюте старушенции ахнули от невиданного изобилия. Накрыли праздничный стол, рассадили детей. Через четверть часа приехала машина, привезла телевизор.
– Это дольше будет удерживать детей в приюте, – пояснил монах удивленным женщинам. – Может вы сумеете еще класс какой для них организовать?
– Сможем. Как же. Мы ведь сами в прошлом учителя, – почти одновременно затараторили женщины. – Деньги только надобно на учебные принадлежности. Но такие суммы. Нам бы кормить более менее постоянно детей.
– На первое время имеется, а там придумаем что-нибудь.
Подключили телевизор. Теперь малыши все сидели возле него.
Рус ушел в дальнюю комнату. Теперь ему дети перестали досаждать, как раньше. Сел, стал размышлять над дальнейшими планами. Выходило, что раньше, чем через месяц все равно у него не получится покинуть Бразилию. Прикидывая, где еще можно было бы раздобыть деньги, неожиданно увидел у дверей самую взрослую девочку приюта Дину. Ей шел четырнадцатый год, и она в полной мере помогала по содержанию детей.
Девушка была тиха, неприметна, и Рус ее даже как-то почти и не видел.
– Рус.
Монах посмотрел на нее.
– Купи мне, пожалуйста, какое-нибудь платье.
Что-то кольнуло у него в груди, и он уже внимательней вгляделся в Дину.
– Купим. Пойдем вместе. Мне как раз нужно завтра в центр.
– Только хорошее, – уже смелее проговорила девушка, но почему-то потупив взор.
– Дина, завтра ты сама выберешь себе платье.
Ее тихое, скромное обаяние трогало его. Она всегда молчала, выполняла в приюте работы младшей няньки. Хотя здесь дети почти все делали сами. Дина подняла глаза. Столько в ее очах было молчаливой просьбы и покорной грусти, что Рус, даже зная, что в любом случае выполнит ее просьбу, поторопился еще раз успокоить, чтобы не видеть на ее лице детского страдания.
– Бабушки экономят. Они боятся, что ты скоро уйдешь, и мы снова будем вести полуголодный образ жизни. Я уже взрослая, а работу найти не могу. Воровать не хочу.
Рус не знал, что можно сказать на эти слова. Он столько видел за эти годы в Южной Америке детских трагедий, столько, страданий, что готов был все деньги мира отдать им, лишь бы не видеть, не слышать детских слез и слов.
– Дина, не думай ни о чем. Завтра мы обязательно сходим в город. Надо посетить кое-какие районы, ты поможешь мне. С тобой ко мне полицейские не будут привязываться.
