— Я так понимаю, что тиопентала натрия, павулона и… Как его там? Хлорида кальция?
— Калия, — поправил Ботаник.
— Да, парень, — подтвердил Костя. — И я спросил, почему ее заинтересовал «техасский коктейль». Лебедева вроде испугалась, начала нести какую-то чушь, но ее ложь раскусил бы и младенец.
Леша прервал его довольно зло:
— Клементьев, мать твою, я попросил подробнее. Что это за хрень, где ее используют?
Костя недовольно прищурился и поджал губы.
— На минуту, Леша.
Я спрыгнула со столешницы, на которой сидела, потому что единственные два стула заняли патологоанатом и Ботаник, и потащила бывшего в ванную, находившуюся дальше всего от кухни. Леша даже не сопротивлялся, когда я затолкала его в тесное помещение, закрыла дверь и зашипела:
— Какого черта ты на него взъелся? Нам нужно узнать, чем занималась Лебедева перед смертью, с кем общалась, что пыталась узнать. Ты же следователь, должен понимать, что эти сведения нам, возможно, помогут узнать, кто ее убил и почему ее смерть попытались замять. Так что включи свою холодную голову и откинь эмоции…
Я могла бы и дальше приводить ему разумные доводы, но тут мой взгляд зацепился за зубную щетку, которую я когда-то в спешке оставила в этой квартире. Леша обратил внимание на мое удивление и проследил за взглядом, слегка улыбнувшись:
— Я надеялся, что ты вернешься. Да и моя очень одиноко смотрелась бы здесь.
Приплыли… Не думала, что он настолько сентиментален. Хоть ты прости ему все грехи и начни сливаться в объятиях прямо на кафельном полу. Так, это уже не столь важно. Уверена, просто руки не дошли выбросить, а эту романтическую хрень он придумал только что.
— Леша, давай с Клементьевым помягче. Пусть рассказывает.
— Один поцелуй, и я буду спокоен.
— Ты придурок? На кону твоя карьера и свобода, а ты…
— А я хоть напоследок хочу получить маленькую радость и вспоминать о ней долгими бессонными ночами, глядя на свет холодных звезд сквозь решетку.
— Думаю, скучать тебе не придется. Будешь писать стихи. Уверена, выйдет у тебя хорошо.
— Злюка ты, Ивонна. Нет бы пожалеть, прижать к груди…
— Может, еще и ноги раздвинуть? Леша, ты меня как будто первый день знаешь. Предпочитаю действовать, а не ждать у моря погоды. За нас никто не решит наши проблемы, так что поднимаем задницы и продолжаем думать, искать, анализировать.
Клементьев с увлечением рассказывал позеленевшему Ботанику, как правильно рассечь черепную коробку, чтобы мозги не забрызгали все вокруг. Увидев нас, воскликнул:
— О! Ставлю свои почки, что ты нашла способ утихомирить этого неандертальца!
Я положила ладонь Леше на руку, заметив, как он сжал кулаки, и улыбнулась:
— Костя, давай ты продолжишь, пока еще все органы на месте. А то поставишь на что-нибудь язык и ничего больше нам не расскажешь. Откуда ты знаешь о «техасском коктейле» так много, если у нас он не используется? Я, конечно, тоже о нем слышала, но знаю только область применения, а никак не состав.
— Ивонна, ну я же врач, — обиженно протянул Клементьев. — И вроде человек довольно эрудированный и разносторонне развитый.
— Конечно-конечно, — согласилась я, понимая, что несчастный патологоанатом остро нуждается в словесных поглаживаниях. — Ты очень крутой врач. И сейчас, как самый образованный из нас, просвети насчет этого чудо-коктейля.
Костя довольно улыбнулся и откинулся на спинку стула, начав говорить голосом педагога, который пытается что-то объяснить детям с нарушением психического развития. Да пусть говорит, только бы по делу.
