Вцепившаяся в рукав Ленка могла испортить всю игру. Она слишком явно была напугана. Если мы шли предложить дело, какого черта так пугаться? Только, кто же ходит разговаривать о деле с бабой?! Значит, придется замотивировать ее присутствие. Допустим, дело – ограбить фирму, которой заведует ее муж. Сейчас-де поговорим предварительно, а потом более обстоятельно… Лажа, все лажа – не поверят.
За столом, чудом оставшимся от съехавших жильцов, сидел чернявый, жилистый парень. Один из мужиков что-то прошептал ему на ухо. Чернявый вскинул насмешливые глаза:
– Че хотел?
– Ты – Витек?
– Допустим…
– Так Витек или нет? Хочу дело предложить, но разговор будет только с ним.
– В лицо меня не знаешь, а хочешь дело предлагать? – по-видимому, это все же был сам Витек-интеллигент.
– Я о тебе слышал. Дело тысяч на шестьсот баксов, – я надеялся, что мой голос звучит уверенно. Витек молчал, изучая Ленкину фигуру. Обтянулась, дура.
– Можно легко взять сейф в конторе ее муженька, – я кивнул на Ленку.
В дверях толпились мужики с мрачными лицами и синими кистями рук. Крыша в одном месте обвалилась, и через дыру пробивался последний луч заходящего солнца. В углу комнаты валялся старый, грязный матрац.
– Ну, че ты горбатого лепишь, фраерок? Да любому лоху ясно, что ты с подругой пришел сюда кубышку откапать. Лопату-то поставь в уголок, – он вдруг заговорил мягким голосом, оправдывая кликуху «интеллигент».
Крепкие руки, стоящих за спиной «пехотинцев» вцепились в лопату – единственное мое оружие.
– Осторожно, – крикнула Ленка, но у меня в голове уже разорвалась граната…
Медленно открыв глаза, я хотел пощупать макушку, куда, судя по ощущениям, ударили очень внушительным предметом, но обнаружил, что руки крепко связаны за спиной. Я был, как тряпка брошен в угол и лежал, неловко завалившись на бок.
– Ну, пустите, ну не надо, – слышался голос Ленки из противоположного угла. Именно там, как я помнил, валялся грязный матрац. Теперь там копошилось множество тел. В сгущавшихся сумерках ничего не разобрать.
– Да ножичком разрежь, – донесся хриплый голос.
– Так сымем, – ответил высокий тенор, – вещь красивая, Маньке своей отнесу, а то она как разденется, лярва, так одно рванье. Как на нее глянешь – сразу падает.
– Не надо, пожалуйста-а-а, – Ленка взвизгнула и замолкла.
– Я второй, – произнес хриплый.
В развалинах стало совсем темно. Голова болела страшно. Кряхтя, я постарался принять более удобное положение. Тут же около меня оказался один из бандитов.
– Очухался, курва! Лежи тихо, иначе… – он легонько полоснул ножичком по рубашке. Или это была бритва? Во всяком случае, моя любимая рубашка была располосована чуть ли не надвое.
– Дрын, – раздалось из темного угла, – иди, твоя очередь.
– Ну и как она? – бандит спрятал нож, и стал не спеша расстегивать штаны.
– Да лежит, сучка, не подмахивает.
В углу, насколько я, привыкнув к темноте, мог разглядеть, осталось два человека.
– Нич-чо, сейчас у нас она будет все делать, – процедил Дрын и, обращаясь к Ленке, добавил:
– Видишь сучка, перышко? Если я буду тобой недоволен, я его тебе вставлю на пару сантиметров.
– Не надо, – хрипло прошептала Ленка, – я все сделаю…
Те, кто удовлетворил свою похоть, светили огоньками сигарет, сидя на полу у стенки. Ни шуточек, ни сальных подробностей. Суровые мужики, ничего не скажешь.
– Выше ноги! – раздалось из угла, – Выш-ше, с-сука, – Дрын захрипел и, по-видимому, бешено заработал тазом. Раздались частые мокрые шлепки. Через минуту он поднялся, тяжело дыша.
