Поздно ночью в камеру вошёл двухметровый верзила с белоснежной улыбкой и необычной внешностью – то ли индус, то ли египтянин, то ли латиноамериканец. "Офицер Сандовал," – представился он, протянув мне руку, внушительную, как лопата, в которую могли бы уместиться три моих. Нацепив на меня наручники, он повёл вниз на парковку и, указывая на уже знакомый чёрный фургон с тонированными стёклами, велел садиться.
По дороге мы остановились у какого-то здания, где к нам присоединился ещё один агент. Разглядеть его я толком не смог – в машине было слишком темно, да и сосредоточиться на чужих лицах не было сил.
Наконец, мы прибыли к аэропорту. Машина остановилась у главного входа, и Сандовал, сидевший на переднем сиденье, обернулся ко мне. Его голос был необыкновенно спокоен, вежлив, словно он говорил не с разыскиваемым преступником, а учил сына житейским премудростям. "Слушай, ты кажешься нормальным парнем," – сказал он с характерной для американцев непринуждённостью. – "Сейчас я сниму с тебя наручники, но, если вдруг вздумаешь шутки шутить, не сомневайся: мы быстро примем меры. Наденем наручники снова, на руки и на ноги, как в окружной тюрьме. И нам будет всё равно, что вокруг люди."
Я, конечно, и не думал о побеге. С идиотской улыбкой на лице пробормотал, что буду только рад хоть ненадолго избавиться от этих железок.
Внутри огромного аэропорта у меня наконец появилась возможность рассмотреть второго агента. Он был ниже ростом, но значительно массивнее своего напарника. Оба они были выбриты наголо, однако второй агент, несмотря на свою внушительную комплекцию, больше напоминал мне звезду рэпа, нежели спецагента. «Офицер Санчес! Рад знакомству, чувак!» – бодро произнёс он, протягивая мне свою большую, волосатую руку. Его манера разговора и фамилия сразу дали понять, что он американец мексиканского происхождения, хотя в речи не было и следа акцента.
Агенты несли с собой дорожные рюкзаки, и с каждым шагом моя едва тлеющая надежда на самостоятельное путешествие медленно угасала. Казалось, не мне решать, как и куда я полечу. Но, несмотря на лёгкое разочарование, я ощутил неожиданную радость. Среди толпы пассажиров я, пусть и под присмотром агентов, впервые за долгое время почувствовал свободу. Я попытался насладиться моментом, оглядываясь на праздничную суету аэропорта. Он казался мне сказочным, почти нереальным: гирлянды, праздничные украшения, рождественские ёлки на каждом шагу. Даже реклама на огромных экранах напоминала о приближающемся празднике. Всё это создавало иллюзию благополучия и тепла.
Со стороны мы могли бы показаться закадычными друзьями, отправляющимися в дальние тёплые страны. Медленно шли вдоль людского потока, направляясь к своему выходу на посадку. Но на самом деле мои спутники не спускали с меня глаз ни на секунду. Оба агента держались на расстоянии не более метра, один слева, другой справа, словно пытаясь удержать меня в невидимом коридоре. Я лишь гадал, какими авиалиниями мы полетим. Когда мы подошли к стойке корейских авиалиний, стало ясно, что наш путь лежит через Сеул и знаменитый аэропорт Инчхон.
У стойки нас встретила милая девушка-кореянка, её лицо, аккуратное и безупречное, напоминало фарфоровую куклу. Сияя белоснежной улыбкой, она проверила паспорта моих спутников, сверив их фотографии с живыми лицами. Но когда её взгляд упал на мой паспорт, её идеальная маска слегка изменилась. Сандаловые брови едва заметно нахмурились, а во взгляде промелькнуло что-то вроде недоумения.
