Воспоминания Ольги Владимировны Поповой. Часть I - страница 4

Все шло хорошо, пока речь не дошла до уколов мышьяка, которые Толмачев делал мне через день: Антон Павлович нашел, что это лишняя трата времени – ходить через весь город от гимназии до дачи Толмачева ради такого пустяка, как укол, который я вполне могу делать себе сама.

За разговором я уже настолько освоилась с Антоном Павловичем, что принялась возражать и уверять, что я никогда не сумею сделать укол ни себе, ни другому.

После чая Антон Павлович пригласил всех нас к себе в кабинет. С большим интересом осматривалась я в этом кабинете, куда вошла как в своего рода святилище. И вдруг Антон Павлович достает из стенного шкафчика шприц и предлагает мне поучиться делать уколы себе в ногу, так как в руку самой себе делать – это трудно и неудобно. Не помню уж, какими словами я отнекивалась от этого урока, но, вероятно, в достаточной мере выразительно, так как и Мария Павловна, и Варвара Константиновна пришли мне на помощь. Мария Павловна смеялась и советовала брату не отбивать у Толмачева его пациенток, а Варвара Константиновна выразила опасение:

– Еще иголку сломает, ногу себе повредит.

Антон Павлович уступил и убрал свой шприц на место, но сказал:

– Сломать иголку очень трудно.

После этого посещения Чеховых я забыла все свои страхи и в дальнейшем чувствовала себя там непринужденно.

У Варвары Константиновны с Антоном Павловичем Чеховым были постоянные общие дела. Антон Павлович интересовался всем, что касалось образования детей, а поскольку он был одним из самых активных членов попечительского Совета, у них с Варварой Константиновной никогда не иссякали темы для обсуждения гимназических дел. Раза два в неделю мы, как правило, ездили в Аутку к Чеховым (Ауткой называется тот район Ялты, где находится Чеховская дача). Дача эта, вернее сказать, дом, построена по чертежам и под наблюдением архитектора Льва Николаевича Шаповалова, у которого было немного уроков рисованья в женской гимназии. Он взял их, чтобы немного разгрузить учителя рисованья обеих гимназий, Орлова.

К Шаповалову Антон Павлович относился очень хорошо, он вообще любил и уважал талантливых людей, но зато уж глупых и бездарных держался, по возможности, в стороне. Не в его характере было судачить о ком бы то ни было, но я заметила, что в его устах термин «бездарность» применялся как самое отрицательное суждение о том человеке, о котором Антон Павлович не мог и не хотел сказать что-нибудь положительное. Да и употреблял он это слово с большой осторожностью, будучи всегда человеком очень деликатным и в высшей степени справедливым.

В те дни, когда мы у Чеховых не бывали, у Антона Павловича все же всегда находились какие-нибудь дела или вопросы к Варваре Константиновне, и они вели телефонный разговор. С Варварой Константиновной у Чехова постоянно велись беседы на садоводческие темы, т. к. он любил свой сад и уделял ему много внимания, а Варвара Константиновна не меньше заботилась о гимназическом саде.

Однажды мы с Маней не мало посмеялись по поводу одного из телефонных разговоров, прислушиваемся к тому, что Варвара Константиновна говорит оп телефону, и слышим:

– А Вам, Антон Павлович, нужно хорошую палку!

Оказывается, «ларчик просто открывался»: Антон Павлович жаловался на какое-то растение, которое может вот-вот сломаться, и Варвара Константиновна подала ему практический совет.

Через пару дней при личной встрече мы не преминули поинтересоваться, нашлась ли у Антона Павловича «хорошая палка», о которой шел телефонный разговор, при чем Варвара Константиновна, смеясь, утверждала, что «домочадцы», как в шутку для краткости называли нас с Маней, рады прицепиться к каждому ее слову, а Антон Павлович уверял нас, что ничего «такого» в совете Варвары Константиновны он тогда не приметил, и домочадцы к ней зря придираются. Так «порок» в лице домочадцев был наказан, и «добродетель» восторжествовала.