Мы входим в дом. На верхней площадке лестницы стоит дед в расстегнутом сюртуке с эполетами, из-под которого виден белый жилет и белый Георгиевский крест на шее. На лице у него черная повязка. Во время Бородинской битвы деду раздробило челюсть, и ему сделали из золота новую. Позади деда стоит его семья; все радостно улыбаются, шлют нам воздушные поцелуи и приветственно машут руками.
В фойе нас ждет наш друг с сияющим лицом, старый инвалид, который тоже был ранен на Бородино в один день с дедом.
– Добрый день! – радостно кричим мы.
– Добрый день, барышня! Добрый день, Ваше благородие (это я-то!). Здравствуйте, Христина Ивановна! Наконец-то вас дождались.
– Ну, ну, покажи! – кричим мы.
Но старик делает вид, что не слышит, он смотрит прямо перед собой, не обращая внимания на наши крики.
– Покажи! Покажи!
И тогда он величественным жестом выносит приготовленный нам сюрприз – живую мышку или пойманного им воробья. Мы счастливы, хватаем подарок и летим наверх, забывая поблагодарить его.
В комнатах, в которых каждый уголок нам знаком и где все так похоже на то, что у всех больших, мы тем не менее ожидаем чего-то таинственного. Но увы! Ничего не находим. И нам кажется странным, что из толстых черных стен на другой стороне сада, где днем не видно никаких окон, а только узкие светлые полоски, вечером там мелькают бледные огоньки.
– Что это, дедушка?
– Будете все знать, скоро состаритесь, – отвечает он.
Ведет нас дед на монетный двор, где из замысловатых машин вываливаются блестящие золотые и серебряные монеты; в светлую церковь, где на высоких белых мраморных плитах, покрытых черным сукном, золотыми буквами начертаны имена давно усопших царей. Мы заходим в какое-то длинное здание, окруженное высокими стенами, в длинных коридорах которого по обеим сторонам его маленькие закрытые двери и солдаты в войлочных туфлях ходят неслышными шагами и где тихо, как в могиле. Это здание, как я узнал годы спустя, был страшный Алексеевский равелин, где содержались важные государственные преступники.
Одна из комнат в доме дедушки казалась нам особенно интересной. В ней были свалены в кучу странные предметы: старая из старых времен мебель, каски с черными лошадиными волосами, длинные сабли и оружие, украшенное двуглавыми орлами. Нам всегда хотелось рассмотреть и подержать все эти необычные вещи, но тут же после завтрака эту комнату почему-то закрывали, и дедушка забирал ключи с собой.
– Дедушка, почему ты замыкаешь дверь? Я хочу посмотреть на каску.
– Нельзя, миленький.
– А зачем нельзя? Я теперь хочу.
– Нельзя.
– Нет, скажи, зачем нельзя?
– После завтрака там спит Баба-яга, – говорит дед.
– Это неправда, – тоненьким голоском вмешивается Зайка. Баба-яга была ее специальностью. – Баба-яга спит дома.
– Где ее дом? – спрашиваю я, потому что хочу еще раз послушать сказку, которую я слышал уже раз сто.
– На болоте.
– А вот и неправда, – говорит сестра. – Она живет в лесу, в избушке.
– Не рассказывай, Зайка, пусть дедушка.
– Много лет назад, – начинает дедушка, но Зайка расстраивается. Дети не позволяют изменять текст.
– Да, да, – говорит дедушка, – живет она с Дедой-ягой…
– Неправда, неправда! – кричим мы в один голос. – Никакого Деда-яги нет. Глупости!
– Как нет? – удивляется дедушка. – Я сам его видел.
Это сказано так авторитетно, что мы только рты разинули.
– Где? Где ты его видел?
– Он тоже приходит сюда с женой, – говорит дедушка.
