Воспоминания розы - страница 20

Домик оказался небольшим, но в нем была огромная терраса и небольшой уединенный кабинет, где я поставила бочонок портвейна с золотым краником, чучела животных, повесила на стену шкуру дикой ламы и свои рисунки. Наши друзья прозвали эту комнату спальней «анфан террибль».

Я была счастлива: «Когда ищешь внутри себя чудо, ты его находишь. Говоря языком христианки, когда ищещь божественное начало, в конце концов обретаешь его».

– Куда это поставить, Тонио? – спросила я, увидев его чемоданы и полные бумаг ящики в холле нашего нового дома.

– Не важно. Можно в гараж, чтобы не загромождать дом. Все десять ящиков заколочены, к тому же они деревянные, так что с бумагами ничего не случится. Впрочем, я даже не помню, что там. Но это все мое богатство, дорогая. Я таскаю его с собой от одной посадки к другой. Каждый ящик – это промежуточная посадка, гостиница, где я останавливался, с тех пор как стал летать. Но я не всегда был летчиком, еще я был мастером по ремонту самолетов в Рио-де-Оро…[12] Тогда я был молод!

– Когда это было, Тонио?

– Три года назад. Время летит быстро, знаете ли. Месье Дора как-то вызвал меня к себе в кабинет. Месье Дора слов на ветер не бросал. Он действовал, думал, любил свою работу, потому что его работа помогала людям передвигаться. Месье Дора всегда будил в человеке лучшие чувства. Пилоты не слишком любили его, но хотели быть на него похожими… и я тоже! Я летал по маршруту – туда-сюда. Однажды в Тулузе он вызывает меня в свой кабинет. «Вы отправляетесь в Порт-Этьенн, вылет в три пятнадцать. Останетесь там на несколько месяцев, работа нетрудная, но мы слишком часто теряем самолеты». Я сказал Дора: «А как же моя семья?» – «Вы напишете им с самолета». – «А мои вещи, месье Дора?» – «Не берите слишком много, самолет и так перегружен почтой. Захватите бритву и зубную щетку. Там очень жарко – пятьдесят градусов в тени». Потом сказал очень громко: «Не опаздывайте. Следующий».

Вошел другой пилот. Я был вне себя. Ехать или не ехать? Я прекрасно знал, что, если я откажусь, меня уволят. Это будет конец моей летной карьеры. Я выкинул из головы все намеченные встречи. Спросил у своей совести: отказаться или согласиться? Отказаться было бы слишком просто. Я должен был согласиться. Я всегда мог сказать «нет» там, на месте, и вернуться. В конце концов, это же не каторга. Я написал матери, друзьям и в назначенное время был на аэродроме. Месье Дора, не говоря ни слова, отвез меня к самолету. Только рукой помахал, когда я уже поднялся в воздух.

На следующий вечер в Порт-Этьенне мы выпили кофе, съели шоколаду. У тамошнего радиста оказались хорошие запасы провизии. Я, как обычно, не привез ничего… Но что же вы стоите, дорогая! Давайте сядем на эти ящики, как в Порт-Этьенне! Дора высылал мне их один за другим, а я их там заколачивал. Все мое имущество было внутри. Но в Порт-Этьенне мне ничего из этого не пригодилось. Я ходил нагишом, разве что с полотенцем на голове во время долгих прогулок. Я брал с собой карабин, так как далеко отходить от ангара оказалось небезопасно. Мавры как были, так и остаются врагами христиан, но это самый чистый народ, какой я когда-либо встречал…

Мы вели с ними переговоры, полные хитростей и уловок, достойных «Тысячи и одной ночи», чтобы заполучить ангар. Они запросили у нас вес ангара в золоте, за это они бы позволили нам оборудовать там свою базу. Позже я узнал, что с ними всегда нужно соглашаться, а настоящую цену обсуждать потом. Они просили также тысячу верблюдов и тысячу рабов, вооруженных девятью тысячами карабинов, тонну сахара и чая! Естественно, мы согласились. В конце концов, после встречи с вождем племени, который нанес нам неофициальный визит в сопровождении двух слуг, вооруженных винтовками, мы подарили им мяту, от которой они никогда не отказывались. Нам пришлось сесть на корточки, и так мы завоевали их доверие. Результат: сто песет, десять фунтов чая, столько же сахара; что же касается рабов, то мы бы купили их, если бы нашли, но это оказалось не так-то просто. Знаете ли вы, каким способом людей превращают в рабов?