Вчера Леонард вернулся домой поздно: на улице уже успело стемнеть, а последние огоньки внутри приюта погасли. Обычному незнакомцу, проходившему мимо, подобного, конечно, не удалось бы заметить из-за повысившейся степени сокрытия этого места. Эти меры Константин решил ввести как раз на фоне последнего происшествия, и сейчас реализация плана по полной маскировке приюта шла полным ходом. А потому погасшие огоньки скорее являлись метафорой в голове Лео, когда он рассуждал, глядя на погружающееся в сон убежище.
Та ночь принесла с собой и дурной ветер, который помешал Лео задержаться еще на час другой за своей тренировкой. Обычно это делал учитель, но теперь он предпочел полностью погрузиться в работу, а это дело оставил на Вильгельма. Прозвучало как-то чересчур грубо. На самом деле у Лео не было и малейшей претензии к своему учителю: ни к его поведению, ни к действиям. Просто за него сейчас всё чаще говорила накопившееся отчаяние и боль, которые он не мог перебороть. Визит друга серьёзно облегчил видимые симптомы, но лишь ненадолго. А вот лечить проблему на корню Лео пока боялся, так как не желал еще расставаться с ней. Хотя бы с её образом в своей голове: с этой улыбкой, с этими белоснежными волосами, с этой любознательностью и постоянной поддержкой.
Раз за разом эти воспоминания душили его и несли боль, а он вымещал всё это в дикой вспышке стали своих клинков. Но в нем до сих пор сохранилось четкое ощущение того, что подобное поведение, не облаченное в соответственную форму, лишь рушит прежнюю формацию и движения. А потому, удивительно для себя, Лео сумел со временем вплести и эти переживания в свой стиль. Естественно, ведь этот стиль отражал его самого, а, значит, просто обязан был уметь меняться. Найдя такого рода поддержку в столь неожиданном месте, Леонард теперь очень привязался к своим тренировкам, ведь он чувствовал, что лишь во время них может адекватно пережить и принять случившееся. Даже стихи, что он раньше полюбил писать, не могли дать ему подобного.
Но, всё же, в тот раз он увлекся и от усталости заснул прямо там, где и расстался с лучшим другом. Однако утром уже обнаружил себя накрытым теплым и мягким одеялом. В тот момент оно казалось ему самым теплым и мягким из всех. Лишь ощутив его тепло, он понял, что уже 100 процентов опаздывает на встречу с Вильгельмом: он поправил свои золотые волосы, вновь завил косу и закрепил её самой дорогой для себя резинкой, а затем знатно отряхнулся от всей пыли, что успел собрать за ночь на земле.
– Выглядишь ты не очень – всё равно сказал ему Вильгельм при встрече, не смотря на все старания Лео – Но не это важно, а то, что я так и не придумал, что и как мы будем делать! Признаться честно, у меня тут в голове вообще тупик, а скорее – пустота, зияющая бездна, белая мгла…
– Что-то ты уж слишком разошелся – поспешил прервать нервного друга Лео – Разве ты не думал устроить ей такое же свидание, как и нам с Анной?
– Ей такое точно не понравится – лишь сухо ответил он.
– Значит, у тебя уже что-то на неё есть, так? И, правда, не можешь же ты звать её на такое волнительное мероприятие, совершенно ничего не зная.
– Хм… – Вильгельм задумался.
