. Хорошо, возразят мне, но это же религия. Хорошо, отвечу я, и стану выкручивать свою религиозность до предела, сказав, что «притяжение вещей» нашего мира есть не иначе как пять гностических лучей от утонувшего Симона Мага и утопленной большевиками Елены, которые оба теперь носят другие имена. А? Представьте, что вы смотрите на жизнь глазами Бога, пусть Бога христианского, других нам не осталось. Хотя бы попытайтесь представить, и когда вы прекратите это делать, то поймёте, насколько же сложно в полной мере осознать, что каждая жизнь идеальна, если взирать на неё с небосвода. Мир, что и город, что и лес, представляется Богу бесконечно маленьким, die Welt am Ende einer Nadel
4, но дело в том, что человеку, если он сохранит в себе подход далёкого Бога, очень многие вещи покажутся «бесконечно огромными», когда его «всёуглубляющий» взгляд действительно упадёт am Ende einer Nadel. Человек не Бог, ему и мелкое будет велико. Для описания величия мельчайших частиц ему понадобится какой-нибудь инструмент, и вот здесь на сцену выходит она. Mathematik des Geistes
5. Математика будет совершенстоваться, но разве это важно, если бесконечность углубления на то и бесконечность, чтобы никогда не заканчиваться? Чтo изменится, когда квантовые вселенные при взгляде в гигантский супермикроскоп окажутся подчинёнными обычным законам механики? Бесконечность углубления убьёт человека, но, может быть, роботы извлекут из неё какой-нибудь урок при заселении какой-нибудь экзопланеты потомками мигрантов из Сатурна? Ну ладно. Это немного не туда. Я скорее не про экспансию пишу, а наоборот, про углубление в уже имеющееся. Ещё мой любимый Лейбниц знал, и далее отрывок из его «Монадологии», «
что в наималейшей части материи существует целый мир творений, живых существ, животных, энтелехий, душ». Да, каждый такой мир есть в каждой песчинке, неважно, белой или чёрной, и вот иногда эти песчинки взаимодействуют друг с другом, и получается узор. Развитие. Жизнь. Общество. Абстракции. Эта книга. И т. д. Стало быть, в одной песчинке есть нечто, что позволяет всему этому развиться. Не постесняюсь привести вновь отрывки из лейбницевской «Монадологии», куда изящнее иллюстрирующие мою бедную мысль, которую затем я надеюсь развить, надеюсь, что своими, словами:
«…74. Философы были в большом затруднении насчет происхождения форм, энтелехий, или душ; но теперь, когда замечено путём точных исследований, произведённых над растениями, насекомыми и животными, что органические тела в природе никогда не происходят из хаоса или из гниения, но всегда из семян, в которых, без сомнения, имела место некоторая преформация, то отсюда было сделано заключение, что не только органическое тело существовало ещё до зачатия, но и душа в этом теле, и, одним словом, само животное и что посредством зачатия это животное было лишь побуждено к бóльшому превращению, чтобы стать животным другого рода. Нечто подобное замечаем мы и там, где нет собственно рождения, например, когда черви становятся мухами, а гусеницы – бабочками…»
И ещё отрывок, касаемо Того, Кто, как предполагается, одобрил «силу целого» в одном маленьком семечке:
«…89. Можно сказать, ещё, что Бог как зодчий полностью удовлетворяет Бога как законодателя и что, таким образом, грехи должны нести с собою всё возмездие в силу порядка природы, в силу самого механического строя вещей, что точно так же добрые деяния будут обретать себе награды механическими по отношению к телам путями, хотя это не может и не должно происходить постоянно сейчас же…
